101 биография русских знаменитостей, которых не было никогда Белов Николай Владимирович

Лихо одноглазое

Лихо одноглазое

Лихо одноглазое является сопутствующим персонажем русских сказок. В восточнославянской мифологии - это дух зла, олицетворение горя. Оно также символизирует злую судьбу. Внешне Лихо и похоже на человека и не похоже. Обычно оно изображается в виде одноглазого великана, напоминающего древнегреческого Циклопа, либо высокой, худощавой, кривой и одноокой женщины устрашающих размеров. Иногда, но очень редко, в сказках Лихо изображается вообще слепым. Оно также обладает небольшим волшебством.

Исходя из мифов, живет это существо в большой избе, которая расположена в густом, темном лесу. Иногда оно поселяется на старой заброшенной мельнице. Вместо кровати у него большая груда человеческих костей. Таким образом, Лихо спит на костях тех, кого съело. В принципе это символ внутренних процессов, происходящих в человеке, если к нему прицепится Лихо, зло, беда. Оно пожирает его изнутри. В сказках же это выражено символически, в обгладывании тела до костей. Сказочное Лихо не брезгует людоедством и способно пожрать любое существо, которое попадается ему под руку. Не следует искать встречи с Лихом из простого любопытства. В отличие от других недобрых созданий, которые иногда проявляют расположение к человеку и могут наградить его, от Лиха можно ждать только неприятностей.

Ближайшими родственниками Лиха в русских преданиях называют Горе-Злосчастье, а также Долю и Недолю. В одной из сказок про Лихо почти полностью повторяются приключения Одиссея на острове Циклопов. Также немного сходны с ними и приключения разбойника в немецкой народной сказке «Разбойник и его сыновья», записанной братьями Гримм, и третье приключение Синдбада в «Стране мохнатых». Во всех четырех случаях герои ослепляют людоедов, протыкая глаза или обливая их кипящим маслом. Как будто специально для того, чтобы героям было легче, людоеды одноглазы и лишь великаны Синдбада и братьев Гримм двуглазы. В первых трех случаях даже способ ухода героев от ослепленных чудищ одинаков - прикинуться овцой и выйти вместе со стадом.

Вот как описывается встреча хитрого кузнеца с Лихом в русской народной сказке «Лихо одноглазое»:

«…Кузнец смотрит в печку и говорит:

Бабушка, я кузнец.

Что умеешь делать-ковать?

Да я все умею.

Скуй мне глаз.

Хорошо, - говорит, - да есть ли у тебя веревка? Надо тебя связать, а то ты не дашься; я бы тебе вковал глаз…

…Взял он толстую веревку да этою веревкою скрутил ее хорошенько… Вот он взял шило, разжег его, наставил на глаз-то ей на здоровый, взял топор да обухом как вдарит по шилу. Она как повернется - и разорвала веревку, да и села на пороге…».

Когда рядом с человеком находится Лихо, его начинают преследовать самые разные несчастья. Часто Лихо привязывается к такому человеку и всю жизнь терроризирует его. Тем не менее, согласно русским народным сказкам, человек сам виноват в том, что к нему привязалось Лихо - он слаб, не может противостоять повседневным трудностям.

Жил один кузнец. «Что, - говорит, - я горя никакого не видал. Говорят, лихо на свете есть; пойду поищу себе лихо». Взял и пошел, выпил хорошенько и пошел искать лихо. Навстречу ему портной. «Здравствуй!» - «Здравствуй!» - «Куда идешь?» - «Что, брат, все говорят: лихо на свете есть: я никакого лиха не видал, иду искать». - «Пойдем вместе. И я хорошо живу и не видал лиха; пойдем поищем». Вот они шли-шли, зашли в лес, в густый, темный, нашли маленькую дорожку, пошли по ней - по узенькой дорожке. Шли-шли по этой дорожке, видят: изба стоит большая. Ночь; некуда идти. «Сём, - говорят, - зайдем в эту избу». Вошли; никого там нету, пусто, нехорошо. Сели себе и сидят. Вот и идет высокая женщина, худощавая, кривая, одноокая. «А! - говорит. - У меня гости. Здравствуйте». - «Здравствуй, бабушка! Мы пришли ночевать к тебе». - «Ну, хорошо; будет что поужинать мне!» Они перепугались. Вот она пошла, беремя дров большое принесла; принесла беремя 1 дров, поклала в печку, затопила. Подошла к ним, взяла одного, портного, и зарезала, посадила в печку и убрала 2 .

Кузнец сидит и думает: что делать, как быть? Она взяла - поужинала. Кузнец смотрит в печку и говорит: «Бабушка, я кузнец». - «Что умеешь делать-ковать?» - «Да я все умею». - «Скуй мне глаз». - «Хорошо, - говорит, - да есть ли у тебя веревка? Надо тебя связать, а то ты не дашься; я бы тебе вковал глаз». Она пошла, принесла две веревки, одну потоньше, а другую толще. Вот он связал ее одною, которая была потоньше. «Ну-ка, бабушка, повернися!» Она повернулась и разорвала веревку. «Ну, - говорит, - нет, бабушка! Эта не годится». Взял он толстую веревку да этою веревкою скрутил ее хорошенько. «Повернись-ка, бабушка!» Вот она повернулась - не порвала. Вот он взял шило, разжег его, наставил на глаз-то ей на здоровый, взял топор да обухом как вдарит по шилу. Она как повернется - и разорвала веревку, да и села на пороге. «А, злодей, теперича не уйдешь от меня!» Он видит, что опять лихо ему, сидит, думает: что делать? Потом пришли с поля овцы; она загнала овец в свою избу ночевать. Вот кузнец ночевал ночь. Поутру стала она овец выпускать. Он взял шубу, да вывернул шерстью вверх, да в рукава-то надел и подполз к ней, как овечка. Она все по одной выпускала; как хватит за спинку, так и выкинет ее. И он подполз; она и его хватила за спинку и выкинула. Выкинула его, он встал и говорит: «Прощай, Лихо! Натерпелся я от тебя лиха; теперь ничего не сделаешь». Она говорит: «Постой, еще натерпишься, ты не ушел!»

И пошел кузнец опять в лес по узенькой тропинке. Смотрит: в дереве топорик с золотой ручкой; захотел себе взять. Вот он взялся за этот топорик, рука и пристала к нему. Что делать? Никак не оторвешь. Оглянулся назад: идет к нему Лихо и кричит: «Вот ты злодей, и не ушел!» Кузнец вынул ножичек, в кармане у него был, и давай эту руку пилить; отрезал ее и ушел. Пришел в свою деревню и начал показывать руку, что теперь видел лихо. «Вот, - говорит, - посмотрите - каково оно: я, - говорит, - без руки, а товарища моего совсем съела». Тут и сказке конец.

1 Охапку, вязанку (Ред .).

2 Съела (Ред .).

Сказка русская народная.
"Лихо одноглазое"

Жил один кузнец.
— Что,— говорит,— я горя никакого не видал. Говорят, лихо на свете есть; пойду поищу себе лихо.
Взял и пошел, выпил хорошенько и пошел искать лихо. Навстречу ему портной. — Здравствуй!
— Здравствуй!
— Куда идешь?
— Что, брат, все говорят: лихо на свете есть; я никакого лиха не видал, иду искать.
— Пойдем вместе. И я хорошо живу и не видал лиха; пойдем поищем.
Вот они шли, шли, зашли в лес, в густый, темный, нашли маленькую дорожку, пошли по ней—по узенькой дорожке. Шли, шли по этой дорожке, видят: изба стоит большая. Ночь; некуда идти.
— Сём,— говорят,— зайдем в эту избу.
Вошли; никого там нету, пусто, нехорошо. Сели себе и сидят.
Вот и идет высокая женщина, худощавая, кривая, одноокая.
— А!—говорит.— У меня гости. Здравствуйте.
— Здравствуй, бабушка! Мы пришли ночевать к тебе.
— Ну, хорошо; будет что поужинать мне!
Они перепугались. Вот она пошла, беремя дров большое принесла; принесла беремя дров, поклала в печку, затопила. Подошла к ним, взяла одного, портного, и зарезала, посадила в печку и убрала.
Кузнец сидит и думает: что делать, как быть? Она взяла — поужинала. Кузнец смотрит в печку и говорит:
— Бабушка, я кузнец.
— Что умеешь делать-ковать ?
— Да я все умею.
— Скуй мне глаз.
— Хорошо,— говорит,—да есть ли у тебя веревка? Надо тебя связать, а то ты не дашься; я бы тебе вковал глаз.
Она пошла, принесла две веревки, одну потоньше, а другую толще. Вот он связал ее одною, которая была потоньше.
— Ну-ка , бабушка, повернися!
Она повернулась и разорвала веревку.
— Ну,— говорит,— нет, бабушка! Эта не годится. Взял он толстую веревку да этою веревкою скрутил
ее хорошенько.
— Повернись-ка , бабушка!
Вот она повернулась — не порвала. Вот он взял шило, разжег его, наставил на глаз-то ей на здоровый,
взял топор да обухом как вдарит по шилу. Она как повернется — и разорвала веревку, да и села на пороге.
— А, злодей, теперича не уйдешь от меня!
Он видит, что опять лихо ему, сидит, думает: что делать?
Потом пришли с поля овцы; она загнала овец в свою избу ночевать. Вот кузнец ночевал ночь.
Поутру стала она овец выпускать. Он взял шубу, да вывернул шерстью вверх, да в рукава-то надел и подполз к ней, как овечка. Она все по одной выпускала; как хватит за спинку, так и выкинет ее. И он подполз; она и его хватила за спинку и выкинула.
Выкинула его, он встал и говорит:
— Прощай, лихо! Натерпелся я от тебя лиха; теперь ничего не сделаешь.
Она говорит:
— Постой, еще натерпишься, ты не ушел!
И пошел кузнец опять в лес по узенькой тропинке. Смотрит в дереве топорик с золотой ручкой; захотел себе взять. Вот он взялся за этот топорик, рука и пристала к нему. Что делать? Никак не оторвешь. Оглянулся назад: идет к нему лихо и кричит:
— Вот ты, злодей, и не ушел!
Кузнец вынул ножичек, в кармане у него был, и давай эту руку пилить; отрезал ее и ушел.
Пришел в свою деревню и начал показывать руку, что теперь видел лихо.
— Вот,— говорит,— посмотрите — каково оно: я,— говорит,— без руки, а товарища моего совсем съела.
Тут и сказке конец.

Лихо одноглазое Казачья сказка

Еще при царе это было. Возвращался казак Тишка со службы домой. Все ближе и ближе родимая сторонушка. Ширится радость в груди у казака, наполняется сердце. Конь боевой легко несет. Едет казак, думу думает, что ждет его дома дорогая матушка и невестушка его Лизанька. Ждут не дождутся. Тому уж три года минуло, как казака дома не было. Завздыхал Тишка. Вот и станица завиднелась. Приосанился казак, песню заиграл, думает: «Мои-то давно прослышали, что я возвращаюсь, с хлебом-солью встретят. Букетами коня украсят. Закатим пир на всю округу». Подъехал Тишка к станице - никто его не привечает. Дома покосились, не белены. Скотина ревмя ревет, не поена, не кормлена. Поля не вспаханы, на засеяны. Плач над куренями стелется, ругань по переулкам гуляет, «Ошаламел народ», - удивился Тишка. Никто его не признает, никто с ним не здоровается. Казаки друг дружке в глаза не глядят, а смотрят - так зло. Бабы причитают: «Ох-х, лихо нам, лихо!» Послушаешь их, так и свет не мил. Детишки в игры не играют, горькие слезы льют.

«Что-то тут не так», - смекает Тишка.

Подъехал он к своему куреню. На приступках мать сидит, слезами обливается. В голос кричит, тоскует по единственному сыночку, Тише ненаглядному.
- А вот и я, - говорит Тишка, - живой и невредимый!

Мать плакать перестала, посмотрела на сына и не признала.
- Не сын ты мне вовсе, - говорит, - лежат косточки мово сына на чужедальней стороне. - И опять слезами залилась пуще прежнего.

Как ни бился Тишка - не признает его родимая матушка дорогого сына. И все тут.

Расстроился Тишка. «Пойду, - думает, - к Лизаньке наведаюсь, к суженой своей».

А у Лизаньки та же картина.
- Иди, - говорит, - отсель, знать тебя не знаю и знать не хочу. А Тишку твоего ненавижу всей душой, потому как знаю, с кем на службе прохлаждался. Вот и сгиб ни за грош. А я его так любила...
- Да вот я, живой, здоровый, - говорит Тишка.
- Иди, казачок, отсель подобру, а то неровен час до беды-то.

Лизанька девушка была крупная, в поле за троих казаков управлялась. Тишка опасливо посмотрел на нее. «А ведь правда, долго ли до беды...» - И подался к калитке. А Лизанька ему вслед:
- Наплевать мне на твоего Тишку и растереть. Я за Ваську Косого замуж собралася. - И в рев: - Ох, лихо мне, лихо!

Тишка ей из-за плетня:
- Тоже мне казака нашла! Тьфу, срамота!

А у самого душа заныла. «И что ж такое делается на белом свете? Ну погоди, бабья порода! Я тебя плеточкой, ишо мозги прочищу».

Идет Тишка улицей. Смотрит: лужа большая, в луже старуха сидит, на один глаз кривая. Горбатая. Лохмотья к худому телу прилипли, в чем только душа держится. Рядом с ней мешок плавает. «Что-то тут не так, - смекает Тишка, - надо ухо востро держать». Завидела его старуха, запричитала:
- Помоги, касатик, помоги, Тиша дорогой. Шла-шла да упала, а встать не могу и никому до меня нет дела.

Обрадовался казак, что хоть один человек его в станице признал. Забыл про то, что сторожко обещался себя держать. Зашел в лужу, подхватил старуху на руки, а та кричит:
- Мешок, мешок не забудь!

Прихватил Тишка мешок, и будто радостью его обдало. И такая радость, что хоть в луже в пляс пускайся. «Что такое, - думает Тишка, - не пойму, что со мной творится». - И говорит старухе:
- Чтой-то я тебя, бабуся, здеся раньше не видывал.

И хочет ее на землю, где посуше, поставить. А та не дается - прилипла, не отлепишь.
- А-а-а! - кричит. - Казачок! Давненько я тебя здесь поджидаю. Сколько денечков прошло, со счета сбилась. - И на шею ему - раз!
- Вот лихо-то, - прошептал Тишка и вздохнул.
- Ага, оно самое и есть. Говорили мне люди, что хитрей тебя казака во всей округе не найдешь, только я похитрей тебя оказалась.
- Выходит, так, - отвечает Тишка со вздохом. - Это ты народ взбулгачила?
- Я, - отвечает Лихо, - кому ж еще. Вон полон мешок радости набрала. Твоей только не хватает.
- Ох и молодец, - нахваливает ее Тишка, а сам думает, как быть, что делать. - Как же ты, - говорит, - в такой маленький мешок так много радости набрала?
- Это я, - говорит Лихо, - вашу радость уминаю.
- Нехорошо, - говорит Тишка, - по человеческой радости топтаться.
- Ничего, - отвечает Лихо, - зато мне от этого веселей становится.

Так они друг с дружкой переговариваются. А Тишка тем временем от станицы далече ушел. Думает: «Счас до яра дойду и вниз головой брошусь. Сам погибну, так и Лиху распроклятому конец придет».

Только он это подумал, как Лихо ему говорит:
- Хватит, казачок, меня на своем горбу таскать, пора о деле подумать.

Остановился Тишка. Слезла с него Лихо и предупреждает:
- Не вздумай от меня бежать и в мыслях не держи, а то хуже будет. «Куда ж хуже-то», - думает Тишка и говорит:
- Ну что ты, я теперь твой слуга на вечные времена.
- Известное дело, - соглашается Лихо. - Пока у тебя всю радость не заберу, не отстану.
- Да бери, - говорит Тишка. - Что ее у меня, мало, что ли? Бери, и дело с концом.
- А зачем мне ее брать? Сам отдашь.
- Это как?
- А вот так. Сейчас, дай дух перевести. Села рядышком, да как закричит, да как запричитает во весь голос.
- Так мне тебя жалко, казачок, спасу нет. У Тишки от удивленья глаза на лоб полезли.
- Если жалко, отпусти на все четыре стороны. Зачем сердце рвешь?
- Вот поговорим о жизни нашей и отпущу, не резон мне тебя держать.
- Про жизнь так про жизнь.
- Смотрю я на тебя, казачок, голова твоя поседела, тело твое изранетое. Воевал, себя не жалел. А много ль от царя-батюшки наград получил?
- Да ничего, - говорит Тишка, - не получил. Так не за царя кровинушку свою по капле отдавал, а за Родину свою, за землю, на которой живу.
- И то так, - отвечает Лихо. Видит, здесь казака не проймешь, с другого бока подступает. Голос еще жалчей сделала:
- Был бедняк, бедняком и остался. Дома коровешку оставлял, и та без тебя сдохла.
- Ничего, - говорит Тишка, - были б руки-ноги целы - не пропадем.

А Лихо свою линию гнет, не успокаивается:
- Суженая твоя к другому подалась.
- Твоя правда, - сказал Тишка. И завздыхал, закручинился, да так, что свет не мил показался.

Лихо довольная. Руки потирает. Довела-таки казака. Смотрит Тишка, а мешок-то с радостью вроде как поболее прежнего стал. Смекает, в чем дело. «Ну ничего, старая, я еще над тобой позабавлюсь». И залился слезами, уже понарошку. А Лихо развеселилась. В пляс пошла. Откуда прыть взялась.
- Говори, - кричит, - говори, на душе легче будет.
- Ох, - говорит Тишка, - уморила ты меня. Не житье мне на белом свете. Пойду руки на себя наложу. Просьба у меня напоследки жизни. Дай передохнуть.

А Лихо довольная такая. Что ж, мол, передохни. А потом еще погорюешь.
- Сильная ты, Лихо, никогда бы не подумал. Ловко умеешь человеческую радость собирать.

Лихо в ответ: «Я, - говорит, - такая. К человеку подход имею. Так человека разжалоблю, так его растревожу. Всю радость до капельки отдаст, а без радости и совесть легко потерять. Водички попрошу напиться. Кто ж не даст. Глядишь, разговор завязался. Как живешь, спрашиваю. Хорошо, говорит, живу. Кто ж тебе сразу скажет, что плохо живет? Ничем, спрашиваю, не обижен в этой жизни? Кто же, говорит, не обижен. И начинает... А я подначиваю. И пошло-поехало. Человек в слезы. А у меня мешок наготове».
- Ох, и хитра ты, Лихо, где мне тебя перехитрить. Давай, - говорит, - в прятки поиграем. Я страсть до чего любил в детстве в прятки играть. Никто сыскать меня не мог.
- Ну что ж, - говорит Лихо, - давай поиграем, только от меня прятаться - бесполезное дело. Я тебя везде сыщу.

И стали они в прятки играть. Тишка в копешку с сеном залез. Лихо нашла.

На дерево взобрался. За ветвями укрылся. И там нашла.
- И правда, - говорит Тишка, - бесполезное дело от тебя прятаться. Ну-ка теперь ты попробуй схоронись.

Повернуться не успел, глядь, нет Лиха. Куда подевалась, может, не было ее вовсе. В страшном сне привиделась. Тишка туда, Тишка сюда. Глядь, мешок с человеческой радостью лежит на месте. «Не сон, знать, мне привиделся, - думает, - и не умом я тронулся». Мешок бы развязать, да и дело с концом. Потом думает: «Негоже так, надо сначала с Лихом разделаться».

Стал Тишка приглядываться да присматриваться. Видит: на дереве сучок выбит, маленькое такое дуплишко образовалось. А из дуплишка носик остренький торчит, грязью перепачканный. «Э-э-э, - думает казак, - смекай, Тишка, не просчитайся. Как же это она туда забралась?» И говорит:
- Выходи, Лихо, покажись, не могу тебя сыскать. Где мне с тобой тягаться.

А Лихо тут как тут, до чегошеньки довольная, от казачьей похвалы голова кругом пошла. Тишка виду не кажет. Удивляется:
- Где ж ты так схоронилась?
- А туточки, рядышком была. Ты мимо меня сто разов прошел... В дупле я была, вот где!
- В такое маленькое дуплишко забралась, ай да Лихо, ай да молодец.
- Это что, - говорит Лихо, - я вот в такую щелочку пролезу, клубочком свернусь, никто меня не приметит.
- Это что, - говорит Тишка, - это еще не удивление, а вот в кисет сможешь забраться? Смотри, какой маленький! - И сам кисет вытащил, развязал. - Нет, - говорит, - в кисет не сможешь. - И вздохнул. - В ноздрях у тебя еще не кругло.
- Это у меня не кругло? - расходилась Лихо, - Да я в один момент... Хоп! - и готово.

Казак кисет чуть не выронил, до того он тяжелый стал. Быстренько завязал его тройным узлом.
- Понюхай, - говорит, - Лихо, табаку.

И рукавом пот со лба смахнул. Умаялся. Большое дело сделал. А Лихо из кисета кричит:
- Залезла, казачок, а ты не верил. Тишку смех разбирает.
- Молодец, - говорит, - ты, Лихо, твоя взяла! Только из кисета тебе теперь ходу нет.

Запричитала Лихо, стала просить казака, чтобы выпустил он ее. Потом грозить начала.
- Нет, - говорит Тишка, - ты меня этим не проймешь. Кисет жалко, Лизин подарок. Ну так ничего, в дело пошел.

Подкинул Тишка кисел на ладони. Тяжеленький. И запустил его подальше в репьи да калюку. Развязал он мешок с человеческой радостью... В станице кочеты запели. Все разом, в один голос. На душе радостно. Слов нет. Кто-то песню заиграл. Веселую. «Никак, моя Лизанька старается, - подумал Тишка, - эх, пора и мне домой возвращаться». Не успел он шага шагнуть, а народ ему навстречу валом валит. Тишу-дорогушу встречать-привечать. Впереди мать идет. Чуть поодаль Лизанька. Плачут. Уже от радости. «Дождались мы тебя, Тишу-казака. Без тебя пропадай наши головушки». Тишка усы подкрутил, подбоченился, то-то, мол. И пошел навстречу. Но на этом дело не кончилось.

Ехал барин по дороге. В карете дорогой. Весь в золоте убратый. Смотрит: впереди по дороге что-то катится. Кучеру в бок толк - мол, придержи коней. Из кареты вылез, не поленился. Видит: кисет на дороге лежит. Схватил его. Тяжелый. Золото, думает. Пока развязал, ногти холеные пообломал. Выскочила из кисета Лихо. И уселась барину на шею. И ласково так говорит:
- Вот спасибо, друг ты мой милый, выручил! Теперь в услужении у меня будешь, пока я твое добро до нитки не спущу.

И кучеру рукой махнула, мол, поехали.

Поехали так поехали. А нашей сказке тут остановка.

Зло, беда, неудача всегда пугали людей, вызывали у них чувство отторжения и неприязни. Восточные славяне даже персонифицировали эти понятия, создав демонический образ под названием Лихо Одноглазое. Оно стало олицетворять собой злую долю и несчастье, а перед людьми представало в образе худой одноглазой старухи. Бродили та по земле, привязывалась к людям и обрушивала на них беды, болезни, нищету, иногда убивала несчастных или лишала их каких-то частей тела.

Вот такую жуткую сущностью придумали славяне, а её похождения отразили в сказках. В самой популярной из них главным героем является деревенский кузнец. Загорелся он как-то желанием увидеть Лихо. Решил пойти в лес и там поискать это демоническое существо. Но один идти побоялся и взял себе в напарники портного. И пошли они вдвоём в самую что ни на есть лесную чащу.

Долго продирались они среди кустов и веток деревьев, пока не вышли на большую поляну. Посреди неё увидели большую избу. Обошли её вокруг, никого не обнаружили, а тут и смеркаться начало. Зашли путешественники внутрь и решили переночевать в избе. Только устроились на ночлег, как услышали, что кто-то снаружи ходит. Выглянул кузнец в окно и увидел худую одноглазую старуху.

Вошла та в дом, увидела гостей и довольно заулыбалась. Сказала, что очень им рада, так как теперь не надо думать, что на ужин готовить. Затопила старуха печь, схватила портного да и сунула прямо в пламя. Поджарила его и съела. Перепугался кузнец, сидит ни жив ни мёртв, ругает себя последними словами, что решил на Лихо посмотреть.

А старуха насытилась и подобрела. Стала кузнецу вопросы задавать, расспрашивать о деревенской жизни. Как узнала, что гость её – кузнец, оживилась и стала просить выковать ей железный глаз, так как уж больно неудобно перед людьми без одного глаза появляться. Гость обречённо согласился, взялся за работу и выковал новенький железный глаз. Любо дорого на него было посмотреть: таким красивым и ладным он получился.

Дело за малым осталось, вставить глаз в пустую глазницу. Попросил кузнец старуху сесть на скамью, раскалил в печи гвоздь, якобы для того, чтобы с его помощью железный глаз в глазницу загнать. Но лишь только гвоздь покрылся красным цветом, схватил его кузнец клещами, поднёс к здоровому глазу старухи и ударил по раскалённому железу молотком. Вошёл гвоздь в зрячий глаз, а Лихо Одноглазое взвыло страшным голосом.

Хотело схватить оно кузнеца, но куда там. Увернулся гость от ослепшей старухи и выбежал вон из избы. Бросился он в лесную чащу, побежал куда глаза глядят. Бежит по лесу, на ветки и кусты внимания не обращает. И вдруг видит, в стволе дерева сидит глубоко вонзённый топор. Хотел кузнец пробежать мимо, да вдруг понял, что не простой это топор, а из чистого золота сделанный. Остановился человек, схватился за топорище, потянул дорогое изделия на себя. Но не поддалось то, а рука намертво прилипла к ручке.

Тут за спиной раздался зловещий смех. Понял кузнец, что приближается Лихо, а золотой топор – это его западня. Забился человек в ужасе, закричал страшным голосом, а руку оторвать не может: въелось в неё топорище и стало с рукой единым целым. Что тут делать? Вытащил кузнец из кармана нож, отрезал кисть и освободился.

Бросился он бежать ещё быстрее, чем раньше. Оглянулся один раз и увидел, что Лихо Одноглазое преследует его. Но только теперь у худой, полностью ослепшей старухи появился глаз на лбу. И такую злобу он источал, что преследуемый побежал так быстро, как раньше никогда не бегал. Через некоторое время выбежал человек из леса и увидел вдалеке родную деревню. Добежал он до неё, пошёл по улице, и стал всем встречным изуродованную руку показывать, говоря, что видел он Лихо, и вот чем эта встреча закончилось.

Эта народная сказка прекрасно характеризует демонический образ, сеющий вокруг себя зло и горе. Он не только несёт неудачу, но ещё и является людоедом, поедающим людей ради забавы. Вот такое мифологическое существ придумали наши предки, наделив его самыми отвратительными и ужасными чертами, какие только можно себе представить.