Разделы сайта
Выбор редакции:
- Гадание в новый год для привлечения денег Как правильно гадать на новый год
- К чему снится клещ впившийся в ногу
- Гадание на воске: значение фигур и толкование
- Тату мотыль. Татуировка мотылек. Общее значение татуировки
- Что подарить ребёнку на Новый год
- Как празднуют день святого Патрика: традиции и атрибуты День святого патрика что
- Как научиться мыслить лучше Я не умею быстро соображать
- Эти признаки помогут распознать маньяка Существует три способа достижения абсолютной власти
- Как спастись от жары в городской квартире
- Слова благодарности для учителей: что написать в открытке любимому педагогу?
Реклама
И серебряный месяц ярко над веком серебряным стыл. "и серебряный месяц ярко над серебряным веком стыл" «И серебряный месяц ярко над серебряным веком стыл» |
Глава третья И под аркой на Галерной... В Петербурге мы сойдемся снова, То был последний год... Петербург 1913 года. Лирическое отступление: последнее воспоминание о Царском Селе. Ветер, не то вспоминая, не то пророчествуя, бормочет: Были святки кострами согреты, А теперь бы домой скорее Глава четвертая и последняя Любовь прошла и стали ясны Угол Марсова поля. Дом, построенный в начале XIX века братьями Адамини. В него будет прямое попадание авиабомбы в 1942 году. Горит высокий костер. Слышны удары колокольного звона от Спаса на Крови. На поле за метелью призрак дворцового бала. В промежутке между этими звуками говорит сама Тишина: Кто застыл у померкших окон, На площадке пахнет духами, (Сколько гибелей шло к поэту, Это я - твоя старая совесть Послесловие Все в порядке: лежит поэма На сцене 3 группы:
Задник сцены:
Звучит музыка Рахманинова Ведущий 1.
Ведущий 2. Серебряный век! Что же это такое? Каковы его границы? О начале серебряного века говорить более или менее легко. В научных трудах за начало обычно принимается середина 1890-х (Мережковский и ранний Брюсов). А вторую границу следует отодвинуть к концу двадцатого столетия. Можно связать ее с выстрелом, оборвавшим в 1921 году жизнь Н. Гумилева. Серебряный век – это, конечно же, не век в прямом понимании этого слова, а период в несколько десятилетий, когда появилась группа поэтов, сумевших заявить о себе новым, необычным творчеством. Ведущий 1 . Они были очень разные, поэты Серебряного века. Они жили сложной внутренней жизнью, трагической и радостной, наполненной исканиями, чувствами, стихами. Высвечиваются на сцене группы так, чтобы были видны названия на столах (“символисты”, “ акмеисты”, “футуристы”). Символист. Я считаю, господа, что поэзия – путь к высшему познанию Мира. И познание это может быть только через символ. Вы читали последнюю работу Мережковского “О причинах упадка и о новых течениях в русской литературе”? Акмеист . А я вот что скажу, уважаемые символисты, если уж и говорить о новых течениях, то прежде всего речь надо вести об акмеизме. Ну, зачем вам эти символы, мистика, потусторонний мир, когда вокруг нас столько замечательного, земного. Запредельное нельзя постичь, сколь оригинальны ни были бы ваши попытки. Символист. А зато сколь музыкальны наши стихи. Вот послушайте строчки К. Бальмонта. Звуки – сама музыка (“Камыши”).
Разве не прелесть?! Акмеист. Я ничего не имею лично против К. Бальмонта, но согласитесь – пессимизм сплошной. И вообще мы в объединении “Цех поэтов” отказались от мысли познать непознаваемое. Я согласен с Н. Гумилевым, С. Городецким в том, что простой, вещный, предметный мир значителен сам по себе. И совсем зря нас обвиняет А. Блок в том, что наше творчество “без божества, без вдохновения”. Да вы только послушайте (звучит стихотворение Н. Гумилева “Жираф”). Футурист . Слушал я вас, господа поэты, слушал и прямо скажу: Устал! Мережковский, Гумилев, Пушкин – там, Лермонтов всех надо забыть, выбросить из головы. Наша поэзия – вот начало всех новых путей. Мы мечтаем о неслыханной невиданной модели искусства. Это обновит дряхлеющий мир. Мы взрываем язык, вносим дисгармонию в стихи! Послушайте одно из последних стихотворений Велимира Хлебникова. Звучит стихотворение В. Хлебникова “О, рассмейтесь, смехачи!” Символист. А вы еще говорите о нашей непонятной поэзии. У нас как раз все понятно, а здесь!!! В чем смысл? Футурист. Так у вас, символистов, сплошная печаль: охи да ахи! А здесь предлагают смеяться. Не понравился наш В. Хлебников, что ж! А вот И. Северянин вас покорит. Звучит стихотворение “Увертюра” И. Северянин. Ведущий 1. Да что вы все спорите?! А я вот знаю, что вас всех объединяет. Это стихотворения о любви. А у символистов эта тема была вообще ведущей. Символист . Неземная божественная любовь. Поиск вечной женственности вот о чем писал, например, А. Блок. Из зала читают стихотворение А. Блока о любви (на выбор чтеца). Акмеист. А наша Анна Ахматова пишет о любви земной. Пишет правильно. Из зала читают стихотворение А. Ахматовой о любви (на выбор чтеца). Футурист. А наш В. Маяковский вот выдал. Из зала звучит стихотворение “Военно-морская любовь” Акмеист. О любви писать легко. По крайней мере, всем разрешается. А наш О. Мандельштам писал стихи о таком, о чем шептать нельзя было. Наказан, конечно, был. Когда его арестовали, жена и дружившая с семьей А. Ахматова, сразу решили, что это за стихи о Сталине. Из зала звучит стихотворение О. Мандельштама “Мы живем под собой, не чуя страны”. Из зала звучит стихотворение М. Цветаевой “Моим стихам, написанным так рано” Ведущий 1 . Простите, господа поэты, что-то я не могу вспомнить, чьи сейчас прозвучали стихи? Но это уже явно не О. Мандельштам. Ведущий 2. Да они и не знают, я думаю. Акмеист. Почему же это мы не знаем Марину Цветаеву. Она не такая как все. Мы просто не можем ее вовлечь ни в одну нашу группу, но от этого ее стихи не стали хуже. Послушайте. Из зала звучат стихотворения М. Цветаевой: “Мне нравится, что вы больны не мной…” “Вчера еще в глаза глядел” Ведущий 2. Все сдаюсь. И М. Цветаеву знаете, и стихи ее знаете! Я очень рад! И поэзию серебряного века любите. Ведущий 1. А вообще, если поговорить о поэзии, то можно вспомнить, что есть в ней необычное явление. Вот, например, акростих. Поэты серебряного века чем только не увлекались! Характерен для них был и акростих. Хотя явление в литературе это не новое. Державин был мастером таких забав. Вот у него (демонстрируется плакат со строчками Державина)
В XVII веке акростихи писали многие поэты. Но это больше считалось застольно-альбомной забавой. Но в XX веке новое понимание акростиха. Символистское время – это время предчувствий, активного переосмысления всех форм, понимания поэзии как своего рода шифра. Кажется, велика важность запустить чье-либо имя по краю строки? Но в том-то и дело, что, чем проще прочитать имя по краю, тем сложнее докопаться до смысла самого текста. Николай Гумилев упорно вписывал в вертикаль имя А.Ахматовой. У Б. Пастернака в двух акростихах имя Марины Цветаевой. Иннокентий, Анненский, Игорь Северянин, Сергей Есенин, Сергей Городецкий и многие другие писали акростихи. Ведущий 2. Хочется отдельно поговорить и о сонете. Напомню, что сонет это стихотворение из 14 строк, обладающее канонической системой рифмовки и строгими стилистическими законами. Среди различных видов сонета выделяются два основных – итальянский и английский. Итальянский состоит из двух четверостиший (катренов) и двух трехстиший (терцетов). Английский сонет состоит из трех четверостиший и заключительного двустишья. Среди других вариантов можно отметить французский, отличающийся от итальянского особой рифмовкой в терцетах. Вот как раз он и имеет важное значение для истории русского сонета. Традиционные стилевые требования к сонету: возвышенная лексика и интонация, точные и редкие рифмы, запрет на переносы и на повторения знаменательного слова в одном и том же значении. Все эти ограничения обусловлены художественной целью сонета как интеллектуального жанра лирики. Венок сонетов представляет собой цепь из 15 сонетов, где 14 стихотворений образуют кольцо, так как последняя строка каждого сонета повторена в первой строке следующего, причем последняя строка четырнадцатого стихотворения повторяет первую строку первого. Пятнадцатый сонет, называемый мадригалом, состоит из первых строк всех четырнадцати остальных, в том порядке в каком они следуют друг за другом. Венок сонетов также родился в Италии, а в современной форме сложился к концу XVII века. На начало XX века приходится “золотой век” русского сонета. В творчестве В.Я. Брюсова, В.И. Иванова, И.Ф. Анненского, М.А. Волошина, О.Э.Мандельштама, И. Северянина сонет приобрел разнообразие и свободу. Появляются сонеты-акростихи, “безголовый” сонеты (с одним катреном), “хвостатые” (с лишним терцетом), “хромые” (написанные строками неравной длины). Особенной силы достигает искусство сонета в творчестве И.А. Бунина, где этот жанр отмечен ясностью языка, отточенностью синтаксиса, безукоризненной четкостью мысли и прозрачностью интонации. Из зала звучит сонет И. Бунина “В его стихах - веселая капель”. Символист. А вот сонет В. Брюсова был написан на глазах у изумленной публики в кафе “Десятая муза” в мае 1918 года. Из зала звучит стихотворение “Помни о смерти” В. Брюсова. Акмеист. Ну, положим, с легкой руки В. Брюсова, любителя сонетов, он, сонет, становится достоянием и акмеистов. Н. Гумилев и представители организации “Цех поэтов” предпочитали строгие традиционные формы. Исключение составила разве что своевольная А.Ахматова. Из 16 сонетов два-три соответствовали принятым нормам. Вот сонет Н. Гумилева, любителя путешествий по дальним необычным странам. Отсюда и экзотические настроения в его стихах, в том числе и сонетах. Познакомьтесь с одним из сонетов Н.Гумилева. Из зала звучит сонет Н. Гумилева “Нас было пять…Мы были капитаны”. Футурист . А мы вот все перестраиваем язык. Число правильных сонетов вообще резко изменилось. Распознать классический сонет у футуристов часто было трудно. А вот у И. Северянина интересно то, что свои сонеты он посвящал деятелям культуры и искусства. Таких сонетов у него было более 100. Некоторые характеристики деятелей замечательно проницательны и объективны. Из зала звучит сонет И. Северянина (на выбор чтеца). Ведущий 1. Давайте не будем спорить больше. Вспомните, сколько песен звучит, написанных на стихи поэтов серебряного века. Просто посидим и послушаем, а потом распрощаемся. Под гитару исполняется песня на стихи М. Цветаевой “Мне нравится, что вы больны не мною”. "И серебряный месяц ярко Над серебряным веком стыл" В начале 20 века идея создания клуба для встреч творческой интеллигенции в раскрепощённой атмосфере витала в воздухе. В письме В.П. Веригиной В.Э. Мейерхольд (еще нешироко известный) в 1906 г. пишет: «Одна из лучших грез та, которая промелькнула на рассвете у нас с Прониным в Херсоне (ездили туда за рублем).Надо создать Общину Безумцев. Только эта Община создает то, о чем мы грезим». Первым в процессе организации нового кабаре встал совершенно логичный и, одновременно, сложный вопрос о помещении для будущего клуба «Общества интимного театра». О решении устроить будущее место встреч богемы в подвале, участники тех событий вспоминают по-разному. Режиссер Н.В. Петров так описал этот этап создания кабаре: «Мы были уверены, что помещаться наш клуб должен обязательно в подвале. И только Борис Пронин был против подвала, утверждая, что не в землю должны мы зарываться, а стремиться ввысь, и поэтому искать нужно мансарду или чердак». С.С. Шульц указывает на то, что, помещение для задуманного клуба Пронин искал долго и, наконец, подходящим он определил подвал в доме Дашкова (№ 5 на Михайловской площади), где когда-то хранились вина бывшего владельца, и где в настоящее время проживал сам Пронин. Не менее важным был вопрос и о названии для будущего клуба «Общества интимного театра». Н. Петров так вспоминал о появлении такого оригинального названия: «В один из дней, когда мы в поисках свободного подвала из одной подворотни заглядывали в другую, А.Н. Толстой неожиданно сказал: Подвал расположился в самом сердце града Петра, ставшего "невольным памятником" многим из тех, кто был завсегдатаем "Собаки". Тень моя на стенах твоих, Посетитель попадал в подвал, спустившись по узкой крутой лестнице под навесом, которую освещал красный фонарь. Сначала он попадал в крошечную гардеробную. Подлинный вход в подвал - со двора, а не с улицы (фото кликабельны) В «Бродячей собаке» две «залы» — однa побольше, другaя совсем крохотнaя. Это обыкновенный подвaл, кaжется, в прошлом ренсковский погреб. Теперь стены пестро рaсписaны Судейкиным, Белкиным, Кульбиным. Поверхность стен в одной из комнат ломала кубическая живопись Н. Кульбина, дробившие ее плоскость разноцветные геометрические формы хаотически налезали друг на друга. Другую комнату от пола до замыкающих сводов расписал Судейкин фигурами женщин, детей, арапчат, изогнувшимися в странном изгибе, невиданными птицами, прихотливо переплетенными с фантастическими цветами. Их болезненно-избыточная роскошь, сталкивающая лихорадочно-красное с ядовито-зеленым, вызывала в памяти образы «Цветов зла» Бодлера. Подлинная роспись, конечно, не сохранилась и практически не осталось графических материалов. А поскольку новых Судейкиных не наблюдается, возродившие подвал решили оставить стены "как есть". "В глaвной зaле вместо люстры выкрaшенный сусaльным золотом обруч. Ярко горит огромный кирпичный кaмин. На одной из стен большое овaльное зеркaло. Под ним длинный дивaн — особо почетное место. Низкие столы, соломенные тaбуретки. Все это потом, когдa «Собака» перестaлa существовaть, с нaсмешливой нежностью вспоминaлa Aннa Aхматовa:
"«Бродячая собака» была открыта три раза в неделю: в понедельник, среду и субботу. Собирались поздно, после двенадцати. К одиннадцати часам, официальному часу открытия, съезжались одни «фармацевты». Тaк нa жaргоне «Собаки» звались все случайные посетители от флигель-aдъютaнтa до ветеринарного врача. Они платили за вход три рубля, пили шампанское и всему удивлялись. Чтобы попасть в «Собаку», надо было разбудить сонного дворникa, пройти два засыпанных снегом дворa, в третьем завернуть налево, спуститься вниз ступеней десять и толкнуть обитую клеенкой дверь. Тотчас же вaс ошеломляли музыка, духота, пестрота стен, шум электрического вентилятора, гудевшего, как аэроплан. Те же, кто к разряду «фармацевтов» не относился, был желанным гостем «Собаки», каждый из которых непременно должен был сделать запись в «Свиной книге», — наверное, наиболее известной традиции кабаре, о которой в своих воспоминаниях писали почти все посетители. В памяти Вл. Пяста также сохранилась эта деталь жизни «подвала»: «В «Свиной Собачьей Книге», — называвшейся так странно <…> оттого, что эта толстая книга нелинованной бумаги была заключена в переплет из свиной кожи, — в «Свиной» книге много было записано отличнейших экспромтов, не только присяжных поэтов легкого жанра, <…> но и более серьезных, в том числе интереснейшие стихи Мандельштама, Маяковского и скольких еще!» С необычайной трогательностью всю свою жизнь вспоминала «Подвал Бродячей собаки» А. Ахматова. Ахматова выразила свое отношение к кабаре в написанных произведениях. Реальная же встреча с «Собакой» произошла в августе 1941 г., когда уже шла война. Ахматова вместе с Б.В. Томашевским ехали через Михайловскую площадь, где «их застала воздушная тревога, и все из трамвая бросились в подворотню, поглубже, налево, в подвал». Этот подвал и оказался помещением «Бродячей собаки». 1 января 1913 г. «Бродячей собаке» исполнился 1 год. "Согласно афише, «Бродячая собака» будет праздновать первую свою годовщину и желала бы видеть у себя ближайших друзей своих. <…> М. Кузминым был написан специальный гимн, посвященный годовщине кабаре, слова которого приводит в своих воспоминаниях Б. Лившиц, чтобы «спасти их от забвения». И художники не зверски Все мы бражники здесь, блудницы, Ты куришь черную трубку, Навсегда забиты окошки: О, как сердце мое тоскует! Танцовщица - это, очевидно, Ольга Глебова-Судейкина, актриса, одна из самых красивых, ярких и одарённых женщин своего времени. Молодой и талантливый художник Сергей Судейкин, познакомившись осенью Стихотворение написано до разыгравшейся трагедии. Ахматова, несомненно, умела пророчествовать. Как копытца, топочут сапожки, Словно с вазы чернофигурной А за ней в шинели и каске Сколько горечи в каждом слове, Юный поэт, двадцатилетний гусар Всеволод Князев, подсмотрел как-то ночью, что "петербургская кукла, актерка" Глебова-Судейкина, в которую он был исступленно влюблен, воротилась домой не одна, и, недолго думая, в ту же минуту пустил себе пулю в лоб перед самой дверью, за которой она заперлась со своим более счастливым возлюбленным: За несколько лет до смерти, в декабре 1959 года, Анна Ахматова так рассказала о том, что именно послужило для неё толчком к написанию «Поэмы без героя»: "Пронин и Цыбульский, такие разные и по характеру, и по внешности, дополняя друг друга, сообща ведут маленькое, но сложное хозяйство «Собаки». Вечный скептицизм «графа» охлаждает не знающий никаких пределов размах «доктора эстетики». И, напротив, энергия Пронина оживляет Обломова-Цыбульского. Действуй они порознь, получился бы, должно быть, сплошной анекдот. Впрочем, анекдотического достаточно и в их совместной деятельности. Маскарады, арлекинады, вечера художественной пластики, чествования поэтов, драматургов, писателей, актеров — К. Бальмонта, Ф. Маринетти, Э. Верхарна, П. Фора, М. Линдера; "собачьи карусели", капустники, гала-концерты, вечера "великопостной магии", вечера песни и танца; поэтические вечера; разнообразные драматические постановки и пантомимы, лекции и диспуты на самые неожиданные, но, как правило, оказывавшиеся очень злободневными темы; художественные выставки картин русских и зарубежных художников, гравюр, офортов, миниатюр; недели и вечера кавказского искусства, вечера футуристов, Метерлинка и французского символизма, "Цеха поэтов", современной русской прозы, наконец, праздничные банкеты и застолья — все это шло непрерывной чередой, прерываясь лишь с мая по август. "Ражий Маяковский обыгрывает кого-то в орлянку. О.А. Судейкина, похожая на куклу, с прелестной, какой-то кукольно-механической грацией танцует «полечку» — свой коронный номер. Сам «метр Судейкин», скрестив по-наполеоновски руки, с трубкой в зубах мрачно стоит в углу. Его совиное лицо неподвижно и непроницаемо. Может быть, он совершенно трезв, может быть, пьян — решить трудно. Князь С.М. Волконский, не стесняясь временем и местом, с жаром излагает принципы Жака Далькроза. Барон Н.Н. Врангель, то вкидывая в глаз, то роняя (с поразительной ловкостью) свой моноколь, явно не слушает птичьей болтовни своей спутницы, знаменитой Паллады Богдановой-Бельской, закутанной в какие-то фантастические шелка и перья. За «поэтическим» столом идет упражнение в писании шуточных стихов. Все ломают голову, что бы такое изобрести. Предлагается, наконец, нечто совсем новое: каждый должен сочинить стихотворение, в каждой строке которого должно быть сочетание слогов «жора». Скрипят карандаши, хмурятся лбы. Наконец, время иссякло, все по очереди читают свои шедевры. 13 января состоялся «Вечер, посвященный памяти Козьмы Пруткова», где согласно воспоминаниям очевидцев, особенно удивила всех некая Поликсена Сергеевна. Она, одетая в «генеральский мундир, стриженная, держала в руке большой корень хрена и по завету Пруткова «Смотри в корень», внимательно весь вечер на него смотрела, не говоря ни слова». Осень 1913 г. в кабаре ознаменовалась появлением футуристов, а уже 23 декабря 1913 г. В. Шкловский сделал доклад на тему: «Место футуризма в истории языка», явившийся началом нового периода в жизни кабаре. Этот … Вот на эстраде в царственной позе Анна Ахматова напевно читает свои стихи. В зале за столиком - Осип Мандельштам, похожий на молодого Пушкина, на клочке бумаги спешит запечатлеть это неповторимое мгновение: Вполоборота, о печаль, В прославленном подвале можно было встретить грузинскую княжну Саломею Николаевну Андронникову (Соломинку, как шутливо называли её друзья). Неудивительно, что портрет не сразу приняли современники, особенно те из них, кому казалось, что альтмановский портрет разрушает их представления о художественном идеале и женском обаянии модели. О. Л.Делла-Вос-Кардовская писала: «Портрет, по-моему, слишком страшный.Ахматова там какая-то зеленая, костлявая, на лице и фоне кубистические плоскости, но за всем этим она похожа, похожа ужасно, как-то мерзко, в каком-то отрицательном смысле...»
11 февраля 1915 года пришедший в «Бродячую собаку» Вам, проживающим за оргией оргию, Знаете ли вы, бездарные, многие, Если он приведенный на убой, Вам ли, любящим баб да блюда, Тогда у Маяковского ещё были патриотические порывы. Хотя сам он под пули лезть не спешил, во время войны отсиделся чертёжником. Об этом в подробностях вспоминал Б. Пронин: «Я сидел с Верой Александровной — моей женой, которая очень признавала Маяковского. <…> Вдруг Маяковский обращается ко мне: «Боричка, разреши мне!» А он чувствовал, что его не любят, и на эстраду не пускают, что я и Кульбин — это единственные, кто за него, и это была его трагедия. Через некоторое время В. Маяковский снова выступил в «Бродячей собаке» с отрывками из своей первой поэмы «Облако в штанах». Желающих послушать эпатирующего публику поэта было так много, что не все зрители смогли поместиться в подвале кафе. ... "Понемногу «Собака» пустеет. Поэты, конечно, засиживаются дольше всех. Гумилев и Ахматова, царскоселы, ждут утреннего поезда, другие сидят за компанию. За компанию же едут на вокзал «по дороге» на Остров или Петербургскую сторону. Там, в ожидании поезда пьют черный кофе. Разговор уже плохо клеится, больше зевают. Раз так за кофеем пропустили поезд. Гумилев, очень рассердившись, зовет жандарма: «Послушайте, поезд ушел?» — «Так точно». — «Безобразие — подать сюда жалобную книгу!» Ни Олечки Судейкиной не вспомнят, — Ни черную ахматовскую шаль, Ни с мебелью ампирной низких комнат — Всего того, что нам смертельно жаль. Георгий Иванов, 1931 год «И серебряный месяц ярко над серебряным веком стыл»Серебряный век как явление в русской литературеРусский поэтический Серебряный век традиционно вписывается в начало XX столетия, на самом деле его истоком является столетие XIX, и всеми корнями он уходит в «век золотой», в творчество А. С. Пушкина, в наследие пушкинской плеяды, в тютчевскую философичность, в импрессионистическую лирику Фета, в некрасовские прозаизмы, в порубежные, полные трагического психологизма и смутных предчувствий строки К. Случевского. Иными словами, 90-е годы начинали листать черновики книг, составивших вскоре библиотеку 20-го века. С 90-х годов начинался литературный посев, принесший всходы. Сам термин «серебряный век» является весьма условным и охватывает собой явление со спорными очертаниями и неравномерным рельефом. Впервые это название было предложено философом Н. Бердяевым, но вошло в литературный оборот окончательно в 60-е годы ХХ столетия. Вся поэзия Серебряного века, жадно вобрав в себя наследие Библии, античную мифологию, опыт европейской и мировой литературы, теснейшим образом связана с русским фольклором, с его песнями, плачами, сказаниями и частушками. Для того, чтобы яснее понять причину феноменального культурного подъема в конце XIX - начале XX века, который справедливо называют «русским ренессансом», необходимо прежде всего обратиться к атмосфере духовной жизни России на рубеже веков, ставшей условием развития поэтического творчества. Философ Н. Бердяев попытался охарактеризовать это культурное явление с позиции диалектики. Вот что он писал по данному поводу в книге «Самопознание»: «Это была эпоха пробуждения в России самостоятельной философской мысли, расцвета поэзии и обострения эстетической чувственности, религиозного беспокойства и искания, интереса к мистике и оккультизму... Но все это происходило в довольно замкнутом круге, оторванном от широкого социального движения. Изначально в этот русский ренессанс вошли элементы упадочности... Культурный ренессанс явился у нас в предреволюционную эпоху и сопровождался острым чувством приближающейся гибели старой России. Были возбуждение и напряженность, но не было настоящей радости... Культурно-духовное движение того времени было своеобразным русским романтизмом, оно менее всего было классическим по своему духу» . Поэзия как наиболее тонкий и чувствительный элемент культуры улавливала эти тревожные противоречия кризисной эпохи: всплеск духовности, с одной стороны, и предощущение близкой катастрофы - с другой, что не могло не сказаться на ее дальнейшем развитии. В поэзии, как, впрочем, и в других областях культуры начала XX века, получило распространение декадентство, основные мотивы которого нашли свое воплощение в различных направлениях модернизма. Причем происходило это не только в поэзии, но и в других видах искусства. Вопрос о хронологических границах Серебряного века является довольно спорным. Его началом принято считать 1890-е годы, когда стали пробиваться на свет первые ростки символизма. Так или иначе, но к моменту наступление нового столетия новая культурная (а в рамках рассматриваемого нами вопроса - поэтическая) эпоха, уже заявила о себе во весь голос. Своего апогея поэзия символистов достигла в годы первой русской революции (1905-1907), когда к вступившим в пору наивысшей поэтической зрелости основателям направления К. Бальмонту, Д. Мережковскому, 3. Гиппиус, Ф. Сологубу добавляются имена А. Блока, А. Белого, Вяч. Иванова. К концу первого десятилетия XX века символизм как школа утрачивает ведущую роль. Возникают новые литературные течения: позиции символистов активно оспаривают их фактические наследники: акмеисты и прямые оппоненты - футуристы. В эти годы на поэтическом небосклоне загораются новые звезды - А. Ахматова, Н. Гумилев, О. Мандельштам, С. Городецкий, М. Кузмин, И. Северянин, М. Цветаева, В. Хлебников, В. Маяковский, С. Есенин, Б. Пастернак, В. Шершеневич и многие другие. Словом, исходный рубеж и период расцвета Серебряного века подлежит достаточно точному определению. А вот вопрос о его окончании до сих пор является предметом дискуссий. Поэт Н. Коржавин полагал, что «серебряный век» начался в 10-е годы XX века и закончился... с Первой мировой войной» . Критик Е. Г. Эткинд пишет: «1915 - высший подъем «серебряного века» и, в то же время, конец его» . У других исследователей по-иному обоснованную точку зрения на хронологические границы: 1917-й, 20-е и даже 30-е годы XX века. О. Ронен сдвигает верхнюю планку Серебряного века еще дальше по времени, хотя к очертанию его границ он подходит с определением этой эпохи в целом как культурного феномена: «Когда бы этот век, прозванный «серебряным», ни пришел к концу - в 17-м году, или в 21-22-м - с гибелью Гумилева и смертью Блока и Хлебникова, или в 30-м - с самоубийством Маяковского, или в 34-м - со смертью Андрея Белого, или в 37-39-м с гибелью Клюева и Мандельштама и кончиной Ходасевича, или в 40-м, после падения Парижа, когда Ахматова начала «Поэму без героя», а Набоков, спасшись из Франции, задумал «Парижскую поэму», посвященную, как и ахматовская, подведению итогов, - наименование «серебряный век» было всего лишь отчужденной кличкой, данной критиками, в лучшем случае как извинение, а в худшем - как поношение. Сами поэты, еще живые представители этого века, Пяст, Ахматова, Цветаева пользовались им изредка со смутной и иронической покорностью, не снисходя до открытого спора с критиками» . И все-таки основным рубежом, верхней границей Серебряного века обоснованней было бы считать октябрьские потрясения 1917 года, трагически отразившиеся не только на поэзии, но и на всей русской культуре в целом. Краток был Серебряный век. Краток и ослепителен. Биографии почти всех творцов этого поэтического чуда сложились трагически. Время, отпущенное им судьбой, оказалось роковым. Но, как известно, «времена не выбирают - в них живут и умирают». Таким образом, главная особенность поэтического этапа Серебряного века состояла в том, что он создавался ярчайшими индивидуальностями, резко различными по особенностям мировоззрения и таланта. Их объединяли не только хронологические рамки рубежа веков, но и сознание своей эпохи как совершенно исключительной, и попытки выработать принципиально новую концепцию личности. |
Читайте: |
---|
Популярное:
Новое
- К чему снится клещ впившийся в ногу
- Гадание на воске: значение фигур и толкование
- Тату мотыль. Татуировка мотылек. Общее значение татуировки
- Что подарить ребёнку на Новый год
- Как празднуют день святого Патрика: традиции и атрибуты День святого патрика что
- Как научиться мыслить лучше Я не умею быстро соображать
- Эти признаки помогут распознать маньяка Существует три способа достижения абсолютной власти
- Как спастись от жары в городской квартире
- Слова благодарности для учителей: что написать в открытке любимому педагогу?
- Слова благодарности для учителей: что написать в открытке любимому педагогу?