Люси Невилл

О, Мексика!

Любовь и приключения в Мехико

Перевод с английского А. Хелемендик

Oh Mexico! Love and Adventure in Mexico City

© Lucy Neville 2010

First published in 2010 by Allen&Unwin

© Перевод. Хелемендик А. В., 2015

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2015

* * *

Посвящается моей бабушке

В шесть утра я спускаюсь в метро на станции «Барранка дель Муэрто», что переводится как «Утес смерти». Завернувшись в черную шаль, уезжаю по крутому эскалатору все глубже и глубже в тоннель. У платформы щеки обжигает горячий воздух. В ожидании поезда я покупаю единственную газету, которая есть в продаже, – «Эль Графико», красочную бульварную газетенку. Опять к обезглавленным трупам полицейских пришили свиные головы.

В вагоне меня окутывает мощной смесью химических запахов – лака для волос, духов и дезинфицирующих средств. Босой смуглый малыш на цыпочках идет ко мне по недавно протертому шваброй серому полу и протягивает цветную бумажку, на которой старательно написано по-английски: «Мы крестьяне с гор к северу от Пуэблы. Кофе так дешев. Мы голодны. Пожалуйста, помогите нам». Слепая женщина продает миниатюрные изображения Пресвятой Девы Гваделупской.

На станции «Мискоак» входят двое карликов. Они тащат с собой звукоусилитель, бас и гитару и исполняют песню «People are strange» группы «Doors». Низкий, вибрирующий голос разносится по вагону. Старик, сидящий рядом со мной, просыпается и начинает подпевать. Весь остальной вагон продолжает спать.

К станции «Поланко» народ плотнее набивается в вагон, и, чтобы выбраться из поезда, требуются изрядные физические усилия. Я локтями прокладываю себе путь к выходу. Когда я выхожу из метро, уже встает солнце и золотом сияет сквозь дубовую листву. Пройдя пешком через тенистую площадь с круглыми фонтанами, искрящимися под солнцем, и аккуратно подстриженными розовыми кустами, поворачиваю за угол. Сейчас 6.45 – время выгула пуделей. Женщины с древними лицами, одетые в затейливую униформу с рюшами, сопровождают аккуратно подстриженных собачек на утренней прогулке.

Я здороваюсь с охранниками у входа в здание, где работаю. Они стоят по стойке «смирно» с оружием наготове. «Buenos días, Güerita. Buenos días, huesita» , – отвечают они мне. («Доброе утро, беляночка. Доброе утро, маленькая худышка».) В Мексике я считаюсь необычайно тощей девицей.

Я покупаю стаканчик отдающего пластмассой капучино в маленьком магазинчике в нашем здании, на уровне улицы, а потом взбегаю по лестнице на второй этаж, в свой класс.

– Привет, Коко, – здороваюсь с секретаршей.

Она подкручивает ресницы ручкой чайной ложечки перед маленьким зеркальцем, стоящим у нее на столе. Сегодня у нее розовый день: розовая юбка, розовые ногти, розовые тени на веках.

– Привет, Люси. Твои эстуденти тевя ждут. – Одни из самых трудных звуков для мексиканцев – это в и б .

Две женщины и мужчина в ожидании сидят в классе: Эльвира, Рейна и Освальдо. Эльвира хватает меня под руку и ведет к моему стулу:

На столе меня ждет маленький сверток в кукурузных листьях.

– Но я люблю чили, – возражаю я.

Все они смеются:

– Нет! Гринго не едят чили.

(Для мексиканцев это своеобразный источник национальной гордости – быть единственной американской страной, которой хватает мужества есть чили.)

– Я из Австралии. Мы, знаете ли, ОХОТНИКИ НА КРОКОДИЛОВ! Не то что эти слюнтяи американцы, – поясняю я в который раз.

– Ладно, в следующий раз я купить чили для вас.

Эльвире сорок пять. Она работает ассистентом по маркетингу в «Гаторейде» . У нее длинные темные волосы, которые она каждое утро – в шесть часов! – завивает в косметическом салоне, элегантно-роскошные формы, и она носит яркие обтягивающие топы с низким вырезом, чтобы привлечь внимание к своей необъятной груди, и темные, мешковатые брюки, скрадывающие необъятность ее зада. Она двигается по комнате так, будто танцует кумбию, покачивая бедрами и поводя грудью при каждом движении. Я замечаю, что Освальдо не может отвести от нее глаз, когда она наклоняется, чтобы вытащить из сумочки тетрадь.

– Итак, Освальдо, вы доделали упражнения по косвенной речи, которые я вам задавала?

Мои слова резко возвращают мужчину к реальности, и он переключает все свое внимание на меня:

– А, ну вы знаете, действительно не хватить времени… Вчера ночью я бил на три часа в дороге, и я приехать к моему дому в два часа утром. – Звуки «и» и «ы» – еще одна вечная проблема мексиканцев.

Освальдо, вполне возможно, говорит правду: он программист в крупной фармацевтической компании и часто работает по двенадцать часов. Он человек полный, и в тесном костюме ему, кажется, некомфортно. Он нагловато улыбается, довольный правдоподобностью своего объяснения.

– Я сделать… я закончила упражнения! – эмоционально восклицает Рейна. – Но на самом деле я ничего не понять. – В ее маленьких темных глазках вспыхивает отчаяние, когда она смотрит на меня в поисках поддержки.

Рейна работает бухгалтером в компании телефонной связи в соседнем здании, и ее предупредили, что она потеряет работу, если не улучшит свой английский как можно скорее. Ей тридцать пять, и она одна воспитывает четверых детей. Я беру себя в руки, чтобы продолжить занятие, пока она не начала говорить о своем долгом и болезненном разводе.

– Я тоже не понять, – говорит Эльвира. – Бы можете объяснить?

Я решаю дать им разыграть сценку по ролям, чтобы они поняли контекст грамматических конструкций, которые изучают. Один студент мог бы, например, рассказать полицейскому о краже машины, а тот, в свою очередь, мог бы потом изложить детали дела детективу. Чтобы как-то обозначить тему, спрашиваю, угоняли ли когда-нибудь у кого-нибудь из них машину.

– Да, – отвечает Рейна.

– О, в самом деле? Где вы были, когда машину угнали?

– Это было на Периферико.

– Периферико? – переспрашиваю я. – Но это же шоссе?..

– Да, я ехать на работу, и мужчина приходить и взять мою машину…

– Но вы же были в машине?

– Да, он разбить мое окно и ударить меня по голове. Потом он убрать меня из машины.

– Но я это не помню. Я просто просыпаться в больнице, и мне говорить, что случилось.

Я смотрю на остальных. Похоже, это их не особенно удивляет.

– Тебе еще повезло, что они только взять твою машину, – без всякого сочувствия замечает Эльвира. – Знаете, такое же случиться с моим дядей, и у него забрать машину – и жену .

– Что? Что значит – забрали жену? – спрашиваю я.

– Да. У него забрать жену. Но вся семья дать деньги, и они вернуть ее обратно.

– Ох! Что ж… э… как насчет машины? Кому-нибудь из вас возвращали машину? – Я пытаюсь не отвлекаться на истории о похищениях.

– Полиция нашла вашу машину?

Они как-то странно смотрят на меня. Потом Эльвира начинает хохотать:

– Возможно, полиция эти машины и украсть !

– Да, и в любом случае, если у вас украсть машину, вы больше никогда не получать ее обратно. Они продать ее на запчасти в Буэнос-Айрес, – поясняет Освальдо, имея в виду известный район к юго-востоку от центра города.

– Правда?

– Да. Я сам ездить туда в прошлые выходные, чтобы купить… как вы говорите… «фонарь сзади машины»?

– Вы купили краденый задний габаритный фонарь?

– Да, конечно. Думаю, если купить новый… Уфф, я никогда не смог бы найти деньги на это.

– Хорошо, значит, давайте представим себе, что мы живем в Канаде, где полиция помогает вам найти угнанную машину и где нет рынка краденых запчастей… – Я пытаюсь вернуть занятие на круги своя.

– Правда? В Канаде полиция помогать вам? – Эльвира озадаченно смотрит на меня.

– Да. Полиция старается найти машину и вернуть ее вам.

– И в вашей стране тоже?

– И если кого-то из вашей семьи украсть, как в случае с моим дядей, полиция тоже вам помогать?

– В Австралии люди как-то не привыкли к тому, чтобы их похищали из машины по дороге на работу, – поясняю я. – Но если бы такое случилось, думаю, полиция попыталась бы помочь.

Освальдо все еще размышляет над ситуацией с машиной:

– Значит, там нет ринка крадених машин?

– Но где же вы покупать запчасти для своей машины?

– Не знаю. Думаю, ее отвозят куда-то на ремонт и там находят нужные детали.

– А это не дорого?

– Ну, думаю, программист вроде вас мог бы себе это позволить.

– Значит, в вашей стране полиция помогать вам и не красть у вас? Вы можете заработать достаточно денег, чтобы купить новые запчасти для машины, если они вам нужны, и людей не красть на шоссе?

– Ну… да.

Все трое молча смотрят на меня во все глаза. Потом Эльвира задает следующий логичный вопрос:

– Так зачем – зачем? – вы приехать жить сюда, в Мехико?

Я задумываюсь над этим на пару минут, потом отвечаю:

– Чтобы изучать испанский.

– Почему вы не ехать в Испанию? – спрашивает Рейна.

– Ну, я не люблю европейские зимы… и еще там шепелявят. (Мексиканцы всегда смеются над испанским акцентом – этот аргумент должен быть для них понятным.)

– А, ну да. Но почему не Чили или Аргентина?

– Слушайте, в Мексике такое разнообразие культур и яркая история. И люди по-настоящему сердечные, – объясняю я. В ответ они непонимающе смотрят на меня. – Ну, сами посудите, Мексика очень богатая страна, с прекрасным языком… А музыка? А искусство? Архитектура? Еда?

– Ах да, еда очень хорошая, – наконец соглашается Освальдо.

Но я вижу, что мой ответ их не удовлетворил. Почему-то эти вещи не кажутся им такими же важными, как их повседневная действительность: экономическая нестабильность, постоянный страх быть похищенным, коррупция, поразившая систему правосудия и все уровни власти.

– Что ж… в Австралии совершенно нормально, когда люди после университета уезжают пожить в другие страны, просто чтобы получить новый опыт и попробовать свои силы.

Им трудно это понять. Как правило, если мексиканцы и уезжают жить в другие страны, то это вызвано необходимостью найти работу. В моем случае переезд был вызван необходимостью работы избежать .

Я припомнила момент, когда приняла решение уехать из Австралии. Мое обучение гуманитарным наукам подходило к концу, вскоре я должна была получить степень. Я специализировалась по политологии, международным отношениям и испанскому языку и его латиноамериканским диалектам. Последняя лекция была обязательной для посещения – речь шла о «профессиональной ориентации».

Молодая женщина, с короткими серебристыми волосами ежиком, в деловом сером костюме, вкратце изложила нам реальное положение дел. Из года в год не всем выпускникам университета хватает рабочих мест. Так что вопрос звучит так: как сделать себя привлекательным для работодателей? Она говорила о составлении резюме. Покажите им, что вы амбициозны, уговаривала она слушателей. Продемонстрируйте свои достижения на предыдущих местах работы, свое продвижение по карьерной лестнице – от официантки до менеджера… вплоть до генерального директора. (У меня никогда не было карьерного роста, я к нему никогда и не стремилась. Зачем нужна лишняя ответственность, если работаешь в баре?) Она подробно описывала, как корпорации набирают сотрудников в штат. Как шесть сотен выпускников подают заявления на какую-нибудь привлекательную должность и как потом из них выбирается только один – в результате психометрических тестов, психологических испытаний и исследования динамики интеграции.

Получается, что теперь, после того как мы три года размышляли над политэкономическими системами и пришли к выводу о том, что неолиберальный капитализм не только неэтичен, но и экологически нерационален, – теперь нам сообщают, что нам крупно повезет, если мы сможем получить работу в какой-нибудь международной корпорации.

Так что в свете поиска настоящей работы, на ступень выше работы в баре в торговом центре «Бродвей», я решила, что в первую очередь мне нужно, используя все те знания, которые я только что получила в вузе, годик пожить в Латинской Америке, чтобы улучшить свой испанский. В конце концов, сама идея пожить за океаном была вдохновляющей: даже если вы вообще ничем не сумеете там заняться, все равно будет казаться, что вы живете там не зря. Если вы, скажем, целый год прожили в Узбекистане… даже если вы там только и делали, что работали в баре и смотрели кабельное телевидение в гостинице, это будет уже совершенно не важно. Вы же жили в Узбекистане !

В какой-то момент моего детства у меня в сознании начали формироваться сказочные образы Латинской Америки: сальса, магический реализм, история, изобилующая революциями против жестоких диктатур. Я не могу точно сказать, что это было, но именно Латинская Америка наиболее полно отвечала моему представлению об экзотике, была дальше всего от моей реальной жизни, да еще и географически располагалась на самом отдаленном от Австралии континенте, до которого даже мои хиппующие родите ли-путешественники не отважились доехать.

Поначалу я собралась в Колумбию. Но моя мать заявила, что, если я поеду в Колумбию, она покончит жизнь самоубийством (она сумела вывести эмоциональный шантаж на совершенно новые высоты). Поэтому я пошла на компромисс и забронировала билет в кругосветное путешествие с конечной остановкой в Мехико, который считался вторым по опасности городом после Боготы. Я планировала прожить здесь год – достаточно долго, чтобы выучить язык и получить представление о совершенно ином образе жизни.

Годом раньше я уже ездила в Мексику ненадолго, в тщетной попытке улучшить свой испанский во время летних каникул, и влюбилась в эту страну. Люди там никуда не спешили, открыто выражали свои эмоции, много ругались, обольстительно танцевали, задорно пели и устраивали семейные сцены у всех на виду. Там ели много жирного и острого и слыхом не слыхивали о соевом кофе-латте для похудения.

Во время моей первой поездки я не заезжала в Мехико, а прошла двухнедельные курсы в Оахаке (произносится «уахака»). Это самый бедный, но в то же время один из самых богатых в культурном отношении мексиканских штатов. В городе Оахака-Сити живет множество художников и поэтов, там огромное количество стильных баров и кафе, расположенных в ветшающих зданиях в колониальном стиле, с открытыми площадками и живой музыкой. И это родина мескаля – старшего брата текилы. Опьянение мескалем тяжелое – это как будто вы одновременно набухались, обкурились и залакировали все наркотиком. Он дешев и вызывает быстрое привыкание; его раздают на улицах бесплатно в пластиковых стаканчиках, чтобы заманить прохожих в фирменные магазины, торгующие сотнями разновидностей этого напитка. Как и текилу, мескаль делают из сока агавы, как правило посредством двойной перегонки.

Мои воспоминания об этой поездке весьма смутны, а мои тогдашние знания в области испанского – довольно ограниченны. Но я все-таки помню свою отчаянную влюбленность в индейца-сапотека, апогеем которой стала поездка в горы на заднем сиденье его мотоцикла и созерцание заката над городом. Два дня спустя влюбленность как рукой сняло – я обнаружила, что у всех девушек, изучающих испанский вместе со мной, был совершенно такой же опыт.

Собственно, вот почему я решила пожить в Мехико. Передо мной встал вопрос: как я буду зарабатывать себе на жизнь в стране, где большой процент населения с риском для жизни перебирается в Соединенные Штаты и трудится там практически как рабы, и все из-за нехватки рабочих мест на родине? Ответ был очевиден – я должна преподавать мексиканцам свой родной язык. В наше время изучение английского считается обязательным почти для каждого человека, который хочет успешно интегрироваться в мировое сообщество. Это весьма удобно для таких студентов-гуманитариев, как я, которые выпускаются из вуза без каких-либо практических навыков, но зато с ощущением необходимости пожить в развивающейся стране. Итак, я записалась на интенсивные курсы преподавания английского как иностранного. Одно из самых недорогих мест, где можно было посещать такие курсы, оказалось в Испании, в Валенсии, и я, заказывая кругосветный билет в Мехико с двухмесячной остановкой в Испании, думала, что это будет неплохой разминкой перед Мексикой.

Паника накатила на меня на последнем этапе моего путешествия, во время перелета из Мадрида в Мексику. Мои финансы изрядно истощились за шесть недель, проведенных в Испании. Я должна была как можно скорее найти работу и жилье и наладить социальные связи, и все это на испанском языке. Разумеется, основами грамматики на среднем уровне я владела, но это, кажется, не слишком помогало мне, когда дело доходило до живого общения. И в Испании мой разговорный язык едва ли улучшился, потому что бо́льшую часть времени я провела там в стенах класса вместе с шотландцами и ирландцами, тоже желающими преподавать английский.

Что, если мне не удастся найти работу? В этом случае мне придется попросить денег у родителей или вернуться домой и работать в баре – так я думала с тревогой, бросая в рюкзак бесплатный пакетик соленого арахиса на черный день – вдруг пригодится? Чтобы отвлечься от нарастающей паники, я разговорилась с соседом – немцем, платиновым блондином лет тридцати. Он был очень раздражен, так как летел на ежегодную конференцию по производству холодильников. Мужчина уже бывал в Мехико, но только по делам, и никогда не покидал своего отеля. Город этот опасный и очень грязный, сказал он, и посоветовал мне только переночевать и к чертям уезжать оттуда в Канкун. Тема эта, видимо, была у него излюбленной, и он предупредил, чтобы я не садилась в такси, чтобы не подвергаться риску быть ограбленной, изнасилованной и убитой. Немец предложил подвезти меня на своем лимузине с шофером, который ожидал его в аэропорту, но я потеряла его из виду в зале выдачи багажа.

Пройдя таможенный контроль, я направилась прямиком к окошку, в котором можно было заказать такси с предоплатой, как советовали в разделе «Одинокой планеты», посвященном частным такси.

Водителю такси, в которое я села, было на вид около сорока. Я назвала ему дешевый отель в историческом центре города, в котором собиралась остановиться, и пыталась разговаривать с ним по-испански, но он очень хотел попрактиковаться в английском. «Ти не скучаешь своему семье?» – спросил он. Его удивило и обеспокоило то, что я путешествовала в одиночестве.

Когда мы доехали до отеля, водитель подождал, пока меня благополучно не заселили в номер, а потом дал мне бумажку со своим именем и номером телефона, а еще с телефоном своей матери – просто на случай, если у меня возникнут проблемы или нужен будет совет. Звали его Хесус. Он сказал, что приедет за мной в любой момент, если у меня возникнут сложности, и пригласил провести предстоящие выходные в доме его бабушки в Акапулько.

– Да, бляжи в Мексико всем известны. Канкун – очень красиво, но отсюда очень далеко.

Он отнес мои чемоданы на рецепцию и, сообщив, служащим отеля, что я путешествую одна, попросил их присмотреть за мной. Когда я поднималась в свой номер, в горле у меня стоял комок, а в глазах – слезы, потому что я припомнила свой прилет в Испанию, где мне ни разу не встретился вот такой Хесус.

Когда я оказалась в Мадридском аэропорту, то друга моего друга, у которого я должна была остановиться, нигде не было видно. Я прыгнула в такси и попросила водителя отвезти меня в какой-нибудь дешевый отель. Он высадил меня в месте, которое, по всей видимости, было кварталом публичных домов.

Все отели с почасовой оплатой были мною забракованы. Я тащилась по улице с неподъемным чемоданом – да еще и с рюкзаком на спине и ноутбуком! – и явно не вписывалась в окружающую обстановку. Начался дождь. Я поймала другое такси. Водитель спросил меня (по-испански), говорю ли я по-испански. Я сказала (по-испански), что я изучаю язык. Тогда он буркнул в ответ: «Так и выучила бы сначала, а потом бы уже приезжала!» Я провела несколько часов в бессмысленных поездках на такси по городу, пока наконец не нашла какое-то негостеприимное и дорогое место, в котором хотя бы можно было остановиться на ночлег.

Теперь я была в Мехико, где таксисты, как предполагалось, должны были похитить меня еще по дороге из аэропорта. Но вместо этого у меня было такое ощущение, будто меня встретил и отвез в отель родной человек.

Мой номер в отеле выходил окнами на самую крышу, и из него открывался вид на улицу Изабель ла Католика, да и на город, с двенадцатиэтажной высоты. Я плюхнула свой чемодан на односпальную кровать и подошла к окну. Были сумерки, небо – в серовато-желтых тонах. Прямо напротив – крыши в мавританском стиле, покрытые бело-синей черепицей. Внизу уличные торговцы укладывали в свои тележки нераспроданный товар и тащили их за собой. Наконец-то я была на месте. Измученная, но ликующая, я потащилась на улицу – ощутить атмосферу города. На расшатанном лифте спустилась на первый этаж, вышла на улицу, смешавшись с толпой, и зашла в первую же кантину, которую увидела. Я села у барной стойки и заказала «Корону», разглядывая черно-белые фотографии, украшающие стену. Среди них было каноническое изображение генерала Сапаты в сомбреро и с поясом, увешанным винтовочными патронами. В углу дородная пожилая женщина, у которой не хватало переднего зуба, исполняла серенаду для нескольких стариков, сидевших за одним из столиков. Единственное, что я смогла разобрать, были слова «кровь» и «девственница» и что-то про пылающие маисовые плантации. Я узнала малого за соседним столиком. Это был один из служащих отеля, который пообещал Хесусу присматривать за мной, когда я регистрировалась на рецепции. Его звали Панчито, это был пухлый юнец с золотисто-смуглой кожей и блестящими глазами. Поверх рабочей рубашки он набросил выцветшую футболку с «Металликой». Панчито познакомил меня со своим другом Начо, который застенчиво мне улыбнулся. Ни у того, ни у другого еще не росли волосы на лице.

– Ты откуда?

– Из Австралии.

– Ах да, куча снега. Арнольд Шварценеггер.

– Да нет, не Австрия – Австралия. Canguro . – Я попрыгала, как кенгуру. Как я уже много раз убеждалась, это был единственный способ установить мою национальную принадлежность.

– А, Австралия! Охотник на крокодилов. Ты нравиться lucha libre ?

– Э, не знаю. А что это такое?

– Ты хочешь сказать, откуда ты приехать, там нет lucha libre? – Кажется, это их просто ужаснуло. – Пойдем с нами сегодня вечером! – Они пояснили, что сегодня будет Мистико (который по-настоящему умеет летать!) против Эль Сатанико, а потом Эль Фелино против Апокалипсиса.

Как я могла отказаться? Тот факт, что Панчито работал в моем отеле, внушал уверенность, что мне ничего не угрожает. Так что мы поехали на метро на «Арену Колизео». Панчито настоял на том, чтобы заплатить за мой билет, даже несмотря на то, что он стоил, должно быть, больше, чем был его заработок за целый день. Вдоль улиц тянулись магазинчики, торгующие атрибутами lucha libre. Мои новые друзья были так взволнованы, что нам пришлось остановиться, чтобы купить маски Мистико.

Стадион был битком набит зрителями. Развлечение было семейное – сюда пришли главным образом отцы с сыновьями, – но атмосфера возбужденная. Сначала вышли женщины – крашенные в блондинок красотки с лоснящимися грудями прошествовали по сцене в веревочных бикини. Мужчины свистели им и рычали, как звери. Женщины-зрительницы истерично выкрикивали: «¡PUTA! PUTA!» (Шлюха!)

Вслед за моделями на арену в масках и ярких костюмах супергероев из лайкры вышли мускулистые luchas, которые скакали и прыгали, стараясь устрашить друг друга кувырками в воздухе.

Сами бои напоминали что-то среднее между борьбой сумо и цирковым представлением – танцевально-постановочный борцовский турнир, вдобавок еще и с участием карликов в костюмах обезьян. После нескольких бутылок пива от этого действа невозможно было оторвать глаз.

–¡Chinga tu madre! Pinche pendejo! – орала я, подражая своим спутникам. – Твою мать! Долбаный кретин!

Легенда гласит, что у эскимосов в языке есть необыкновенно много слов для обозначения снега, а у древних греков в равной степени было множество способов выразить словами любовь. Правда это или нет, но только в Мехико, несомненно, существует непропорционально большое количество различных способов сказать: «Да пошел ты!»

Вскоре станет понятно, почему это так.

Список важных задач

На другое утро я проснулась и занялась составлением списка самых важных задач. Не то чтобы я была слишком организованной особой, но я совершенно не представляла, что буду делать дальше, а составленный список дел всегда придавал мне уверенности в том, что возможно взять ситуацию под контроль.

1. Найти что-нибудь поесть.

2. Постирать нижнее белье.

3. Заняться изучением испанского.

4. Найти работу.

5. Найти жилье.

Сначала еда. Вооружившись картой, выданной мне в отеле, я направилась на север, к центральной площади, известной в Мексике как Сокало. Воздух все еще был влажным после ночного дождя, и запах мокрого камня исходил от огромных темно-серых дворцов, возвышавшихся по обе стороны улицы. В колониальный период это место описывали как «город дворцов» – дворцов, построенных испанцами из руин покоренной столицы ацтеков – Теночтитлана.

Я повернула направо, на Авенида де Майо. Пиратское видео, CD-диски, кружевное белье, косметика, солнечные очки от Армани, запчасти для пылесосов, высушенная свиная кожа… В каждом уличном ларьке играла своя музыка, по громкости соревнующаяся с музыкой из соседнего ларька, так что через каждые несколько шагов звуковой фон менялся: сальса, Бритни Спирс, реггетон, Фрэнк Синатра, ранчера.

У магазинов тоже была своя музыка. Их динамики, вынесенные на улицу, как будто пытались завлечь покупателя неожиданным ритмом. Пожилая пара танцевала кумбию перед одним из магазинов. Стареющие мужчины в выцветшей военной форме крутили старомодные шарманки, издававшие стон, под которым следовало понимать любовные баллады. Они просили денег. На улице было слишком много людей. Поэтому я сошла с тротуара и пустилась бегом по дороге, увиливая от транспорта. Ревели автомобильные гудки. Рядом со мной сигналил грузовик, набитый полицейскими из отряда по борьбе с массовыми беспорядками – в шлемах, со щитами и дубинками, – готовыми к бою. Девочка с младенцем на руках протягивала руку за подаянием.

Улица кончилась – и передо мной появилась огромная мощеная площадь. В северном ее конце находится кафедральный собор, построенный на месте срытого храма ацтеков. Вдоль восточной стороны Сокало – Национальный дворец, он воздвигнут на месте руин дворца императора Монтесумы Второго.

Площадь была заполнена тысячами людей. Почти все они были одеты в желтые плащи. У некоторых в руках были желтые флаги и транспаранты, на которых было написано: «Веселее, мы все равно победим». Они стояли и смотрели на небольшую сцену, поставленную напротив кафедрального собора. Я перешла через дорогу и окунулась в это желтое море. На больших экранах, стоявших по обе стороны сцены, было видно, как к микрофону пробирается человек, похожий на доброго дедушку. В Мексике были в разгаре президентские выборы, и я предположила, что это предвыборная агитация. «Обрадор, Обрадор!» – толпа скандировала его имя. Шум стоял оглушающий. От него у меня даже кости начали вибрировать, что вызвало головокружение. Затем на пару секунд повисла тишина – перед тем как человек взял микрофон и над Сокало раздался его звучный, высокий голос. Я стояла тихо и вслушивалась – вслушивалась так старательно, что даже дышать перестала. И через некоторое время, сквозь туман глаголов, артиклей и предлогов, начали проступать какие-то четкие существительные: «бедность», «солидарность», «экономическая справедливость», «неолиберальный империализм».

Диктатуры, перевороты, революции, жуткая бедность одних и фантастическое богатство других, а вместе с тем - буйное веселье и оптимизм простых людей. Именно так вкратце можно описать большинство стран Латинской Америки в XX веке. Да и не стоит забывать про удивительный синтез различных культур, народов и верований.

Парадоксы истории и буйный колорит вдохновили многих писателей этого региона на создание подлинных литературных шедевров, обогативших мировую культуру. О наиболее ярких произведениях мы и поговорим в нашем материале.

Капитаны песка. Жоржи Амаду (Бразилия)

Один из главных романов Жоржи Амаду , самого известного бразильского писателя XX века. «Капитаны песка» - это история банды детей-беспризорников, промышлявших воровством и разбоем на территории штата Баия в 1930-х годах. Именно эта книга легла в основу фильма «Генералы песчаных карьеров», пользовавшегося огромной популярностью в СССР.

Адольфо Бьой Касарес (Аргентина)

Самая известная книга аргентинского писателя Адольфо Бьой Касареса . Роман, ловко балансирующий на грани мистики и научной фантастики. Главный герой, спасаясь от преследования, попадает на далекий остров. Там он встречается со странными людьми, не обращающими на него ровным счетом никакого внимания. День за днем наблюдая за ними, он узнает, что все происходящее на этом клочке земли - давным-давно записанное голографическое кино, виртуальная реальность. И покинуть это место невозможно... пока работает изобретение некоего Мореля.

Сеньор Президент. Мигель Анхель Астуриас (Гватемала)

Мигель Анхель Астуриас - лауреат Нобелевской премии по литературе за 1967 год. В своем романе автор изображает типичного латиноамериканского диктатора - Сеньора Президента, в котором отражает всю суть жестокого и бессмысленного авторитарного правления, направленного на собственное обогащение за счет притеснения и запугивания простых людей. Эта книга о человеке, для которого править страной - значит грабить и убивать ее жителей. Вспоминая диктатуру того же Пиночета (и других не менее кровавых диктаторов), мы понимаем, насколько точным оказалось это художественное пророчество Астуриаса.

Царство Земное. Алехо Карпентьер (Куба)

В своем историческом романе «Царство Земное» кубинский писатель Алехо Карпентьер рассказывает о таинственном мире жителей Гаити, жизнь которых неразрывно связана с мифологией и магией Вуду. По сути, автор нанес на литературную карту мира этот бедный и загадочный остров, в котором магия и смерть переплетаются с весельем и танцами.

Зеркала. Хорхе Луис Борхес (Аргентина)

Сборник избранных рассказов выдающегося аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса . В своих новеллах он обращается к мотивам поиска смысла жизни, истины, любви, бессмертия и творческого вдохновения. Мастерски пользуясь символами бесконечности (зеркалами, библиотеками и лабиринтами), автор не столько дает ответы на вопросы, сколько заставляет читателя задуматься над окружающей его действительностью. Ведь смысл не столько в результатах поиска, сколько в самом процессе.

Смерть Артемио Круса. Карлос Фуэнтес (Мексика)

В своем романе Карлос Фуэнтес рассказывает историю жизни Артемио Круса - бывшего революционера и соратника Панчо Вильи, а ныне одного из богатейших магнатов Мексики. Придя к власти в результате вооруженного восстания, Крус начинает неистово обогащаться. Чтобы утолить свою алчность, он не брезгует прибегать к шантажу, насилию и террору в отношении всех, кто встает у него на пути. Эта книга о том, как под влиянием власти отмирают даже самые высокие и благие идеи, а люди меняются до неузнаваемости. По сути, это своеобразный ответ «Сеньору Президенту» Астуриаса.

Хулио Кортасар (Аргентина)

Одно из самых известных произведений постмодернистской литературы. В этом романе знаменитый аргентинский писатель Хулио Кортасар рассказывает историю Орасио Оливейры - человека, находящегося в сложных отношениях с окружающим миром и размышляющего о смысле собственного существования. В «Игре в классики» читатель сам выбирает сюжет романа (в предисловии автор предлагает два варианта прочтения - по специально разработанному им плану или по порядку глав), и непосредственно от его выбора и будет зависеть содержание книги.

Город и псы. Марио Варгас Льоса (Перу)

«Город и псы» - автобиографический роман известного перуанского писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе 2010 года Марио Варгаса Льосы . Действие книги разворачивается в стенах военного училища, где из детей-подростков пытаются сделать «настоящих мужчин». Методы воспитания просты - сперва сломать и унизить человека, а затем превратить его в бездумного солдата, живущего по уставу.

После публикации этого антивоенного романа Варгаса Льосу обвинили в предательстве и пособничестве эквадорским эмигрантам. А несколько экземпляров его книги торжественно сожгли на плацу кадетского училища Леонсио Прадо. Впрочем, этот скандал лишь добавил популярности роману, который стал одним из лучших литературных произведений Латинской Америки XX века. Также он был многократно экранизирован.

Габриэль Гарсиа Маркес (Колумбия)

Легендарный роман Габриэля Гарсиа Маркеса - колумбийского мастера магического реализма, лауреата Нобелевской премии по литературе 1982 года. В нем автор рассказывает 100-летнюю историю захолустного городка Макондо, стоящего посреди джунглей Южной Америки. Эта книга признана шедевром латиноамериканской прозы XX века. По сути, в одном произведении Маркесу удалось описать целый континент со всеми его противоречиями и крайностями.

Когда хочется плакать, не плачу. Мигель Отеро Сильва (Венесуэла)

Мигель Отеро Сильва - один из крупнейших писателей Венесуэлы. Его роман «Когда хочется плакать, не плачу» посвящен жизни троих молодых людей - аристократа, террориста и бандита. Несмотря на то, что у них разное социальное происхождение, всех их объединяет одна судьба. Каждый находится в поиске своего места в жизни, и каждому суждена смерть за свои убеждения. В этой книге автор мастерски рисует картину Венесуэлы времен военной диктатуры, а также показывает нищету и неравенство той эпохи.

Наиболее прославленным из ацтекских поэтов был с его интимной философской лирикой .

Доколониальная литература коренных народов Мексики продолжила своё существование также в устном творчестве .

Литература колониального периода

Первые литературные произведения — хроники . Здесь выделяются имена (1485—1547) и (ок. 1492—1582), (1550—1590), (1495—1569) и .

Первым крупным произведением собственно мексиканской художественной литературы считается опубликованная в 1604 году большая поэма «Великолепная Мексика» ( Grandeza Mexicana ) (1568—1627) .

В мексиканской литературе XVII века преобладал . Наиболее заметны здесь (1645—1700), (1648—1695), и (1580—1639) .

В первой половине XVIII столетия литература барокко вступает в период упадка. В середине столетия начинается переход к . Среди поэтов классицистов выделяются Мануэль Мартинес де Наваррете, Хосе Агустин де Кастро, Анастасио де Очоа, Диего Хосе Абад. Для литературы второй половины XVIII века характерны критика колониальной системы и утверждение равноправия Европы и Америки .

Писатели независимой Мексики

После обретения Мексикой независимости в 1821 году и вплоть до последней четверти XIX века в мексиканской поэзии доминируют два противоборствующих и в то же время взаимодействующих направления. Классицисты Хосе Хоакин Песадо, Хосе Мария Роа Барсена и др. ориентировались на историческое и эстетическое прошлое. Романтики Фернандо Кальдерон, Игнасио Родригес Гальван и др. ставили своей целью свободное самовыражение, передачу национальной специфики. Последнюю тенденцию продолжили и развили представители «второго поколения» романтиков, для творчества которых характерно усиление психологизма и интимно-исповедальных интонаций (Мануэль Флорес, Мануэль Акунья, Хуан Диос Песа и др) .

В последней трети XIX века намечается переход к реализму под влиянием . В 1880-е годы (1856—1930) пишет первые произведения в духе реализма. Появление его четырёх романов — «Бола» ( Bola ), «Большая наука» ( Gran Ciencia ), «Четвёртая сила» ( Cuatro poder ), «Фальшивая монета» ( Moneta falsa ) — обозначило новый период в мексиканской прозе. Эти романы связаны фигурой главного героя Хуана Киньонеса — их можно считать частями тетралогии. Для Рабасы эти романы были попыткой исследовать социально-политическую жизнь Мексики, художественные задачи были для него второстепенными. Глубина общественной критики в его романах была явлением исключительным для литературы того периода. В то время как другие писатели видели корень зла в людских пороках, Рабаса искал причину социального неблагополучия в политической системе. При этом он не был противником режима, оставаясь чуждым либеральным идеям .

Реалистические тенденции проявились в сочетании с элементами романтизма и костумбризма в романах Рафаэля Дельгадо, Хосе Лопеса Портильо-и-Рохаса, Эриберто Фриаса, в рассказах Анхеля де Кампо . В 1903 году был опубликован роман «Санта» (1864—1939) — первый мексиканский роман .

В поэзии на рубеже XIX—XX веков утверждается испаноамериканский , представители которого стремились к изяществу формы. Яркими представителями модернизма были Сальвадор Диас Мирон (1853—1928), (1859—1895) и (1870—1928) .

Влияние на общественную жизнь 1910-х годов оказало литературное объединение , члены которого стремились к синтезу национальной и европейской культурных традиций .

Современная мексиканская литература

В современной мексиканской прозе выделяются три писателя: (1917-1986), автор сборника новелл «Равнина в огне» (El llano en llamas, 1953) и романа «Педро Паррамо» (Pedro Párramo, 1955), (1928—2012) — автор романов «Смерть Артемио Круса» (La muerte de Artemio Cruz, 1962), «Смена кожи» (Cambio de piel, 1967), «Терра Ностра» (Terra Nostra, 1975), «Христофор Нерождённый» (Cristobal Nonato, 1987), — и (р. 1935), создавший романы «Хосе Триго» (Jose Trigo, 1966), «Палинур Мексиканский» (Palinuro de Mexico, 1975) и «Новости из империи» (Noticias del imperio, 1987) .

Особое место в литературе Мексики в XX века занимает эссеистика, с её поиском мексиканской идентичности. В этом жанре работали философы (1881—1959), (1889—1959), (1883—1946), Самуэль Рамос (1897—1959), (1914—1998) и Леопольдо Сеа (1912—2004) . В 1990 году Октавио Пас был удостоен с формулировкой «за впечатляющие всеобъемлющие произведения, отмеченные чувственным интеллектом и гуманистической целостностью» .

См. также

Примечания

1. , с. 203.
2. Философские аспекты лирики Несауалькойотля // Исторические судьбы американских индейцев: проблемы индеанистики / Отв. ред. . — М. : , 1985. — 359 с. — С. 98—107.

До завоевания Мексики испанцами культура племён и народов, коренных жителей этих территорий (майя, тольтеков, ацтеков), находилась на высоком уровне развития. Их мифология была очень богата. Почти все письменные памятники литературы коренного населения были уничтожены испан. завоевателями.
В период испан. владычества (начиная с 16 в.) литература Мексики в основном носила подражательный характер и была проникнута идеями феодально-католич. реакции, господствовавшей тогда в Испании. Однако уже в 16 и 17 вв. появляются первые значительные произведения литературы, отражаю-
щие жизнь Мексики : написанные по-латыни прозаичные «Диалоги» (1554) Франсиско Сервантеса де Саласара (1514—75), большая описательная поэма «Величие Мексики» (1604) Бернардо де Вальбуэны (1568—1627) и др. К этому же периоду относится творчество выходца из М., крупного драматурга Хуана Руиса де Аларкона (р. ок. 1580—ум. 1639). Поэзия была представлена стихами монахини Хуаны Инее де ла Крус (1651—95), проникнутыми мистикой и написанными в крайне вычурном стиле.

Освободительное движение мексиканского народа в 18 и 19 вв. вызвало подъём народной поэзии (ли-рико-эпич. баллады с острой социальной тематикой, т. н. корридо) и просветительской публицистики, представителями к-рой были Карлос Мариа де Бустаманте (1774—1848) и Андрее Кинтана Роо (1787 —1851), известный также как автор патриотич. лирики. Стихотворными сатирами, направленными против испанских колониальных порядков, прославился Анастасио Мариа де Очоа (1783—1833), автор сборника «Стихи одного мексиканца» (1828). Плутовской роман крупнейшего публициста, ро.маниста и памфлетиста этого периода Хосе Хоакина Фернандеса де Лисарди (1776—1827) «Нерикильо Паршивый» (3 тт., 1816, полное изд. 5 тт., 1830) был первым крупным прозаич. произведением, проникнутым прогрессивно-просветительскими идеями. Первыми к национальной тематике обращаются романтики, напр. Игнасио Родригес Гальван (1816—42), автор поэм («Пророчество Гватемока», «Повстанец в Улуа», «Видение Монтесумы») и первых драм из мексиканской жизни. Романтич. поэзия Гильермо Прието (1818—97), автора сборника песен о национально-освободительной борьбе «Национальный романсеро» (1885) и сатирич. стихотворений «Уличная муза» (1883), стихи Хуана Валье (1838—65) «Гражданская война» и др. насыщены либерально-патриотич. идеями. Но состояние экономической и общественно-политич. жизни М. было причиной того, что в романтич. литературе взяли верх реакционные тенденции; они проявились, напр., в творчестве поэтов Мануэля Акуньи (1849— 1873), Мануэля Мариа Флореса (1840—85) и др.

Флоренсио Мариа дель Кастильо (1828—63), примыкавший к прогрессивным романтикам, в своих повестях и рассказах из мексиканской жизни выступил одним из предшественников реалистич. литературы в Мексике . Острая классовая борьба в 19 в. и американо-мексиканская война 1846—48 способствовали росту реалистических и демократических тенденций в литературе М. Романы Луиса Г. Инклана (1816—75) «Астусья» (1865) и Мануэля Пайно (1810— 1894) «Бандиты Рио Фрио» (2 тт., 1889—91) отчасти еще связаны с романтич. тяготением к необычному, к фантастич. сюжетам, но уже дают реалистич. картину мексиканского быта. Романтич. тенденциями проникнуто также творчество Игнасио Мануэля Альтамирано (1834—93), одного из наиболее видных деятелей либеральной партии, поэта, публициста, автора реалистич. романов «Милосердие» (1869), «Эль Сарко» (1888, изд. 1901) и др. Наиболее острое и реалистически последовательное произведение мексиканской литературы 19 в. — социальный роман «Томочик!» (1892) Эриверто Фриаса (1870—1925), повествующий о подавлении колонизаторами восстания индейского племени яки. Большинство других произведений реалистич. литературы М. 19 в. не поднимается до типич. обобщений и носит на себе следы натурализма. Таковы, например, историч. романы Висенте Рива Паласьо (1832—96), повести и рассказы из жизни народа и городских социальных низов Анхеля де Кампо (1868—1908) —«Виденное» (1894), «Эскизы» (1897).

В конце 19 в. в странах Латинской Америки получил распространение порождённый кризисом буржуазной культуры т. п. модернизм — течение, носящее упадочный характер, проповедовавшее уход в «чистое искусство» и мистицизм. Главой «модернистской» поэзии в М. был Мануэль Гутьеррсс Нахера (1859—95), крупнейшими представителями модернизма были также поэт Амадо Нерво (1870— 1919), прошедший путь от подражания франц. декадентам до католич. мистицизма, поэт, литературный критик и публицист Луис Г. Урбииа (1868— 1934) и др.

Буржуазно-демократическая революция 1910—17, рабочее и антиимиериалистич. движение, получившее в Мексике особенно большой размах после Великой Октябрьской социалистической революции в России, способствовали тому, что мексиканская литература заняла одно из ведущих мест в прогрессивной литературе латиноамериканских стран. В народных балладах (корридо) разрабатывались темы революционной борьбы, складывалась социальная сатира. Буржуазная литература Мексики переживала дальнейший упадок («остридентизм» — разновидность футуризма, сюрреализм и т. д.); лучшие писатели и поэты решительно порывали с декадентской буржуазной культурой. Крупнейший поэт Мексики Энрико Гонсалес Мартинес (1871—1952), начавший как «модернист», стал одним из преобразователей демократической поэзии Латинской Америки. До конца жизни Мартинес был активным борцом за мир и демократию (поэма «Вавилон», сонеты), возглавлял Национальный комитет сторонников мира. Пламенный патриот Район Лоиес Веларде (1888—1921) выдвинул на первый план в поэзии национальную, патриотич. тему.

К теме гражданской войны и буржуазно-демократической революции в Мексике обращаются Мариано Асуэла (1873—1952), автор романов «Те, кто внизу» (1916, рус. пер.—«Ураган», 1928), «Касики» (1917) и др., Мартин Луис Гусман-и-Франко (р. 1887), автор романов «Орел и змея» (1928), «Тень каудильо» (1929), и прошедшие большой путь к демократии Рафаэль Ф. Муньос и Хосе Рубен Роморо (1890— 1952). Под непосредствопным воздействием Коммунистической партии М. рождалась современная прогрессивная и революционная литература М., представители к-рой группировались вокруг журнала «Рута» («Ruta», 1933—39). Большой популярностью пользуется в стране революционная поэзия В. В. Маяковского, посетившего М. в 1925; переводятся произведения М. Горького, Ф. В. Гладкова, М. А.Шолохова. В 1935 в М. была создана «Лига революционных писателей и художников», ставящая целью объединение прогрессивных сил всех стран Латинской Америки. Крупнейший представитель современной прогрессивной литературы в М.— Хосе Ман-сисидор (р. 1891), романист и публицист, автор книги об СССР (1937), написанной после поездки в Советский Союз, и романов («Мятеж», 1931, сокр. рус. пер. 1933, «Об испанской матери», 1938, сокр. рус. пер. 1941), разоблачающих импсриалистич. экспансию США и антинародную политику правящих классов. Авторы социальных романов Хуанос ла Кавода, Грегорио Лопес-и-Фуэнтес (р. 1897) и др. описывают тяжёлую жизнь народа. Карлос, Гутьеррес Крус (1897—1930) в своей поэзии также обратился к социальной теме (сб.«Лирическая тропа», «Алая кровь», 1924), Традиции социальной поэзии в 30-е годы продолжили Мигель Бустос Сереседа (р. 1914), Эфраин Уэрта и другие поэты, близкие к движению Народного фронта. В годы второй мировой войны (1939—45) значительное место в прогрессивной литературе М. заняла тема героич. борьбы и победы советского народа над фашизмом. В эти годы появляется книга поэм Эфраина Уэрты «Поэмы войны и надежды» (1943), «Поэма о герое» М. Б. Сереседы, стихи Адольфо Логоса п др. Мексиканский фольклор обогащается повыли корридо о подвигах советских героев, о Великой Отечественной войне Советского Союза. Передовые писателиМексики : Хосе Мансисидор, Луис Кордова и ряд др., активно участвуют в движении сторонников мира. Уэрта — член Всемирного Совета Мира.

Хуан Йолилистли. Чистая поэзия

Из доколумбовых литератур Мексики до наших дней дошли отдельные образцы эпической, лирической и гимнической поэзии, большей частью в переводах на испанский. Собственно мексиканская литература начинает складываться в раннеколониальный период в хрониках конкисты. Выдающимися творцами этого жанра были конкистадоры Эрнан Кортес (1485-1547 гг.) и Берналь Диас дель Кастильо (ок. 1492-1582 гг.), монахи Бернардино де Саагун (1550-1590 гг.), Торибио Мотолиния (1495-1569 гг.) и Хуан де Торкемада. В начале 17 в. появилось первое собственно художественное мексиканское произведение - поэма Б. де Вальбуэны (1568-1627) "Великолепие Мексики" (1604).

В мексиканской литературе 17 в., как и в архитектуре, преобладал барочный стиль с характерными для него искусственностью, избыточной образностью и метафоричностью. В колониальный период выделяются три фигуры: прозаик-эрудит Карлос Сигуэнса-и-Гонгора (1645-1700 гг.), великая поэтесса Хуана Инес де ла Крус (1648-1695 гг.), заслужившая почетный титул "Десятой музы", и Хуан Руис де Аларкон (1580-1639 гг.), уехавший в Испанию, где он прославился как один из крупнейших драматургов Золотого века испанской литературы.

Наряду с т. н. учёной поэзией, развивалась устная народная поэзия. Присущая ей сатиричность приобрела размах в конце 18 в., когда во всех областях политической и духовной жизни страны назрел протест против колониального режима Испании. Тенденция к самоутверждению нашла выражение в литературе - поэма "Сельская Мексика" (1781) Р. Ландивара (1731-93), а также "Древняя история Мексики" (1780-81) Ф. Клавихеро (1731-87).

В период борьбы за независимость (1810-24) достигли подъёма публицистика и патриотическая поэзия в духе революционного классицизма, представленная стихами А. Кинтаны Роо (1787-1851), автора национального гимна "Шестнадцатое сентября". Первым художественным направлением, возникшим в литературе независимой Мексики, был романтизм, представленный поэзией М. Акуньи (1849-73), Г. Прието (1818-1897) и др. Чертами романтизма отмечены и первые исторические романы.

Художественное изображение национальной действительности независимой М. дали М. Пайно (1810-94) в романе "Проделки дьявола" (1845-46), Л. Инклан (1816-75) в романе "Астусиа..." (1866). В них, как и в цикле романов Х. Т. де Куэльяра (1830-94) "Волшебный фонарь" (1871-92), присутствует т. н. костумбристская (бытописательская) тенденция, из которой постепенно вызревал реализм. Вместе с тем во многих романах вплоть до конца 19 в., в том числе принадлежащих И. М. Альтамирано (1834-93), сохранялся дух романтизма. Большую роль сыграл Альтамирано как общественно-литературный деятель, выдвинувший программу борьбы за независимость мексиканской литературы от европейской.

В 19 в. на первый план в национальной литературе вышли просветительские либеральные идеи, составившие основу антиколониального движения в Испанской Америке. Эти идеи пронизывают творчество Хосе Хоакина Фернандеса де Лисарди (1776-1827 гг.), автора ряда публицистических работ и первого испаноамериканского романа Перикильо Сарньенто (Periquillo Sarniento, 1816 г.). Мексиканская литература 19 в. развивалась преимущественно в русле романтизма и костумбризма (нравоописательный жанр); в последней трети столетия под воздействием позитивизма формируется реалистическая тенденция.

В 1880-е годы в Мексике, как и во многих других странах континента, зарождается течение испаноамериканского модернизма. Модернисты обновляли затертые романтические темы, исповедовали культ красоты и стремились к изяществу и отточенности формы. Крупнейшими представителями этого течения в мексиканской литературе стали поэты Сальвадор Диас Мирон (1853-1928 гг.), Мануэль Гутьерррес Нахера (1859-1895 гг.), М. Х. Отон (1858-1906) и Амадо Нерво (1870-1928 гг.).

В конце 19 в., в период диктатуры П. Диаса, в прозе М. возникли реалистические тенденции. В романах Р. Дельгадо, Х. Лопеса Портильо-и-Рохаса, в творчестве Ф. Гамбоа (1864-1939), последователя натурализма, критически изображались пороки и противоречия общественно-политической жизни страны. Резким социальным критицизмом отмечены также книга Э. Фриаса (1870-1925) "Томочик" (1892), документально запечатлевшая подавление крестьянского восстания, и короткие рассказы А. дель Кампо (1868-1908, псевдоним - Микрос).

Революция 1910-1917 гг. дала мощный импульс развитию мексиканской литературы и повернула национальную прозу на путь реализма. На первый план в ней вышли темы социального угнетения и герои пеоны (крестьяне), представители народных масс.

В 1930-е годы в мексиканской прозе сформировалось течение, известное под названием "роман мексиканской революции". Основоположником этого течения был Мариано Асуэла (1873-1952 гг.); его роман Те, кто внизу (Los de abajo), созданный в 1916 году, стал широко известен в 1927 году. За ним последовали Орел и змея (El aguila y la serpiente, 1928 г.) и "Тень каудильо" (1929 г.) Мартина Луиса Гусмана (1887-1976 гг.), Военный лагерь (El Campamento, 1931 г.), "Земля" (1932 г.), "Мой генерал" (1934г.) Грегорио Лопеса-и-Фуэнтеса (1897-1966 гг.), Моя лошадь, моя собака, мое ружье (Mi caballo, mi perro, mi rifle, 1936 г.), "Никчёмная жизнь Пито Переса" (1938 г.) Хосе Рубена Ромеро (1880-1952 гг.), Перед ливнем (Al filo del agua,1947 г.) Агустина Яньеса (1904-1980 гг.), произведения Р. Муньоса (р. 1899 г.), Н. Кампобельо (р. 1909 г.) и многие другие. С этим течением отчасти связано и творчество прогрессивного писателя М. - Х. Мансисидора (1895-1956), автора романов "Роза ветров" (1941), "Граница у моря" (1953), "Заря над бездной" (1955). Р. Усигли (р. 1905) в своих пьесах критически изобразил общественную жизнь страны. В 1950-е годы на литературную сцену вышли Хуан Хосе Арреола (1918 - 2001 гг.), автор философских и юмористических миниатюр, и крупнейший мексиканский прозаик, один из зачинателей "нового латиноамериканского романа" Хуан Рульфо (1918-1986 гг.). Его сборник рассказов Равнина в пламени (La llana en llamas, 1953 г.) и повесть Педро Парамо (Pedro Paramo, 1955 г.) созданы в русле латиноамериканского мифологизма и магического реализма.

Крупнейшие мексиканские поэты 20 в. - Р. Лопес Веларде (1888-1921), Э. Гонсалес Мартинес (1871-1952), К. Пельисер (р. 1899), для творчества которых характерны ярко выраженный лиризм, стремление передать в образной форме особенности духовного склада мексиканцев и национальной жизни. В творчестве группы "Эстридентистов" и группы "Контемпоранеос" по-разному воплотились тенденции авангардизма. Идея национального самовыражения и самоутверждения, ставшая господствующей в литературе М. 20-30-х гг., разрабатывалась в трудах философа Х. Васконселоса (1882-1959), поэта, философа-эссеиста А. Рейеса (1889-1959) и др. Позднее её исследование было продолжено и обогащено в трудах поэта О. Паса (р. 1914).

В современной мексиканской прозе выделяются два всемирно известных писателя, экспериментирующих с формой романа. Один из них - лауреат ряда престижных литературных премий Карлос Фуэнтес (р. 1928 г.), автор знаменитых романов Смерть Артемио Круса (La muerte de Artemio Cruz, 1962 г.), Смена кожи (Cambio de piel, 1967 г.), Терра Ностра (Terra Nostra, 1975 г.), Христофор Нерожденный (Cristobal Nonato, 1987 г.) и многих других, а также рассказов, повестей, эссе, публицистических работ. Другой - Фернандо дель Пасо (р. 1935 г.), создавший нашумевшие романы Хосе Триго (Jose Trigo, 1966 г.), Палинур Мексиканский (Palinuro de Mexico, 1975 г.) и Новости из империи (Noticias del imperio, 1987 г.).

Радикальное обновление художественного языка мексиканской поэзии начали поэты группы "Контемпоранеос" (1928-1931 гг.), куда входили Хайме Торрес Бодет (1902-1974 гг.), Карлос Пельисер (1899-1977 гг.), Хосе Горостиса (1901-1973 гг.), Сальвадор Ново (1904 - 1974 гг.), Хавьер Вильяуррутия (1904-1950 гг.) и др. Их начинания подхватили и творчески развили Эфраим Уэрта (р. 1914 г.) и Октавио Пас, лауреат Нобелевской премии в области литературы за 1990 год.

Важную роль в литературном процессе Мексики в 20 в. сыграла эссеистика с ее центральной темой поиска латиноамериканской и мексиканской сущности. Выдающиеся произведения в этом жанре создали культурфилософы Хосе Васконселос (1881-1959 гг.), Альфонсо Рейес (1889-1959 гг.), Антонио Касо (1883-1946 гг.), Самуэль Рамос (1897-1959 гг.), Октавио Пас (1914 - 1998 гг.) и Леопольдо Сеа (1912 - 2004 гг.).