Разделы сайта
Выбор редакции:
- Гадание в новый год для привлечения денег Как правильно гадать на новый год
- К чему снится клещ впившийся в ногу
- Гадание на воске: значение фигур и толкование
- Тату мотыль. Татуировка мотылек. Общее значение татуировки
- Что подарить ребёнку на Новый год
- Как празднуют день святого Патрика: традиции и атрибуты День святого патрика что
- Как научиться мыслить лучше Я не умею быстро соображать
- Эти признаки помогут распознать маньяка Существует три способа достижения абсолютной власти
- Как спастись от жары в городской квартире
- Слова благодарности для учителей: что написать в открытке любимому педагогу?
Реклама
Имя прилагательное. Золотая роза Но вечером кромешная темнота окружает дом |
Многое в этой работе выражено отрывочно и, быть может, недостаточно ясно. Многое будет признано спорным. Книга эта не является ни теоретическим исследованием, ни тем более руководством. Это просто заметки о моем понимании писательства и моем опыте. Важные вопросы идейного обоснования нашей писательской работы не затронуты в книге, так как в этой области у нас нет сколько-нибудь значительных разногласий. Героическое и воспитательное значение литературы ясно для всех. В этой книге я рассказал пока лишь то немногое, что успел рассказать. Но если мне хотя бы в малой доле удалось передать читателю представление о прекрасной сущности писательского труда, то я буду считать, что выполнил свой долг перед литературой. Драгоценная пыльНе могу припомнить, как я узнал эту историю о парижском мусорщике Жанне Шамете. Шамет зарабатывал на существование тем, что прибирал мастерские ремесленников в своем квартале. Жил Шамет в лачуге на окраине города. Конечно, можно было бы обстоятельно описать эту окраину и тем самым увести читателя в сторону от основной нити рассказа. Но, пожалуй, стоит только упомянуть, что до сих пор в предместьях Парижа сохранились старые крепостные валы. В то время, когда происходило действие этого рассказа, валы были еще покрыты зарослями жимолости и боярышника и в них гнездились птицы. Лачуга мусорщика приткнулась к подножию северного крепостного вала, рядом с домишками жестянщиков, сапожников, собирателей окурков и нищих. Если бы Мопассан заинтересовался жизнью обитателей этих лачуг, то, пожалуй, написал бы еще несколько превосходных рассказов. Может быть, они прибавили бы новые лавры к его устоявшейся славе. К сожалению, никто из посторонних не заглядывал в эти места, кроме сыщиков. Да и те появлялись только в тех случаях, когда разыскивали краденые вещи. Судя по тому, что соседи прозвали Шамета «Дятлом», надо думать, что он был худ, остронос и из-под шляпы у него всегда торчал клок волос, похожий на хохол птицы. Когда-то Жан Шамет знал лучшие дни. Он служил солдатом в армии «Маленького Наполеона» во время мексиканской войны. Шамету повезло. В Вера-Крус он заболел тяжелой лихорадкой. Больного солдата, не побывавшего еще ни в одной настоящей перестрелке, отправили обратно на родину. Полковой командир воспользовался этим и поручил Шамету отвезти во Францию свою дочь Сюзанну – девочку восьми лет. Командир был вдовцом и потому вынужден был всюду возить девочку с собой. Но на этот раз он решил расстаться с дочерью и отправить ее к сестре в Руан. Климат Мексики был убийственным для европейских детей. К тому же беспорядочная партизанская война создавала много внезапных опасностей. Во время возвращения Шамета во Францию над Атлантическим океаном дымилась жара. Девочка все время молчала. Даже на рыб, вылетавших из маслянистой воды, она смотрела не улыбаясь. Шамет, как мог, заботился о Сюзанне. Он понимал, конечно, что она ждет от него не только заботы, но и ласки. А что он мог придумать ласкового, солдат колониального полка? Чем он мог занять ее? Игрой в кости? Или грубыми казарменными песенками? Но все же долго отмалчиваться было нельзя. Шамет все чаще ловил на себе недоумевающий взгляд девочки. Тогда он наконец решился и начал нескладно рассказывать ей свою жизнь, вспоминая до мельчайших подробностей рыбачий поселок на берегу Ла-Манша, сыпучие пески, лужи после отлива, сельскую часовню с треснувшим колоколом, свою мать, лечившую соседей от изжоги. В этих воспоминаниях Шамет не мог найти ничего такого, чтобы развеселить Сюзанну. Но девочка, к его удивлению, слушала эти рассказы с жадностью и даже заставляла повторять их, требуя все новых подробностей. Шамет напрягал память и выуживал из нее эти подробности, пока в конце концов не потерял уверенность в том, что они действительно существовали. Это были уже не воспоминания, а слабые их тени. Они таяли, как клочья тумана. Шамет, правда, никогда не предполагал, что ему понадобится возобновлять в памяти это давно ушедшее время своей жизни. Однажды возникло смутное воспоминание о золотой розе. Не то Шамет видел эту выкованную из почернелого золота грубую розу, подвешенную к распятью в доме старой рыбачки, не то он слышал рассказы об этой розе от окружающих. Нет, пожалуй, он однажды даже видел эту розу и запомнил, как она поблескивала, хотя за окнами не было солнца и мрачный шторм шумел над проливом. Чем дальше, тем яснее Шамет вспоминал этот блеск – несколько ярких огоньков под низким потолком. Все в поселке удивлялись, что старуха не продает свою драгоценность. Она могла бы выручить за нее большие деньги. Одна только мать Шамета уверяла, что продавать золотую розу – грех, потому что ее подарил старухе «на счастье» возлюбленный, когда старуха, тогда еще смешливая девушка, работала на сардинной фабрике в Одьерне. – Таких золотых роз мало на свете, – говорила мать Шамета. – Но все, у кого они завелись в доме, обязательно будут счастливыми. И не только они, но и каждый, кто притронется к этой розе. Мальчик с нетерпением ждал, когда же старуха сделается счастливой. Но никаких признаков счастья не было и в помине. Дом старухи трясся от ветра, а по вечерам в нем не зажигали огня. Так Шамет и уехал из поселка, не дождавшись перемены в старухиной судьбе. Только год спустя знакомый кочегар с почтового парохода в Гавре рассказал ему, что к старухе неожиданно приехал из Парижа сын-художник – бородатый, веселый и чудной. Лачугу с тех пор было уже не узнать. Она наполнилась шумом и достатком. Художники, говорят, получают большие деньги за свою мазню. Однажды, когда Шамет, сидя на палубе, расчесывал Сюзанне своим железным гребнем перепутанные ветром волосы, она спросила: – Жан, а мне кто-нибудь подарит золотую розу? – Все может быть, – ответил Шамет. – Найдется и для тебя, Сузи, какой-нибудь чудак. У нас в роте был один тощий солдат. Ему чертовски везло. Он нашел на поле сражения сломанную золотую челюсть. Мы пропили ее всей ротой. Это во время аннамитской войны. Пьяные артиллеристы выстрелили для забавы из мортиры, снаряд попал в жерло потухшего вулкана, там взорвался, и от неожиданности вулкан начал пыхтеть и извергаться. Черт его знает, как его звали, этот вулкан! Кажется, Крака-Така. Извержение было что надо! Погибло сорок мирных туземцев. Подумать только, что из-за какой-то челюсти пропало столько людей! Потом оказалось, что челюсть эту потерял наш полковник. Дело, конечно, замяли, – престиж армии выше всего. Но мы здорово нализались тогда. – Где же это случилось? – спросила с сомнением Сузи. – Я же тебе сказал – в Аннаме. В Индокитае. Там океан горит огнем, как ад, а медузы похожи на кружевные юбочки балерины. И там такая сырость, что за одну ночь в наших сапогах вырастали шампиньоны! Пусть меня повесят, если я вру! До этого случая Шамет слышал много солдатского вранья, но сам никогда не врал. Не потому, что он этого не умел, а просто не было надобности. Сейчас же он считал святой обязанностью развлекать Сюзанну. Шамет привез девочку в Руан и сдал с рук на руки высокой женщине с поджатыми желтыми губами – тетке Сюзанны. Старуха была вся в черном стеклярусе и сверкала, как цирковая змея. Девочка, увидев ее, крепко прижалась к Шамету, к его выгоревшей шинели. – Ничего! – шепотом сказал Шамет и подтолкнул Сюзанну в плечо. – Мы, рядовые, тоже не выбираем себе ротных начальников. Терпи, Сузи, солдатка! Шамет ушел. Несколько раз он оглядывался на окна скучного дома, где ветер даже не шевелил занавески. На тесных улицах был слышен из лавчонок суетливый стук часов. В солдатском ранце Шамета лежала память о Сузи – синяя измятая лента из ее косы. И черт ее знает почему, но эта лента пахла так нежно, как будто она долго пробыла в корзине с фиалками. Мексиканская лихорадка подорвала здоровье Шамета. Его уволили из армии без сержантского чина. Он ушел в гражданскую жизнь простым рядовым. Годы проходили в однообразной нужде. Шамет перепробовал множество скудных занятий и в конце концов стал парижским мусорщиком. С тех пор его преследовал запах пыли и помоек. Он чувствовал этот запах даже в легком ветре, проникавшем в улицы со стороны Сены, и в охапках мокрых цветов – их продавали чистенькие старушки на бульварах. Дни сливались в желтую муть. Но иногда в ней возникало перед внутренним взором Шамета легкое розовое облачко – старенькое платье Сюзанны. От этого платья пахло весенней свежестью, как будто его тоже долго держали в корзине с фиалками. Где она, Сюзанна? Что с ней? Он знал, что сейчас она уже взрослая девушка, а отец ее умер от ран. Шамет все собирался съездить в Руан навестить Сюзанну. Но каждый раз он откладывал эту поездку, пока наконец не понял, что время упущено и Сюзанна наверняка о нем позабыла. Он ругал себя свиньей, когда вспоминал прощание с ней. Вместо того чтобы поцеловать девочку, он толкнул ее в спину навстречу старой карге и сказал: «Терпи, Сузи, солдатка!» Известно, что мусорщики работают по ночам. К этому их понуждают две причины: больше всего мусора от кипучей и не всегда полезной человеческой деятельности накапливается к концу дня, и, кроме того, нельзя оскорблять зрение и обоняние парижан. Ночью же почти никто, кроме крыс, не замечает работу мусорщиков. Шамет привык к ночной работе и даже полюбил эти часы суток. Особенно то время, когда над Парижем вяло пробивался рассвет. Над Сеной курился туман, но он не подымался выше парапета мостов. Однажды на таком туманном рассвете Шамет проходил по мосту Инвалидов и увидел молодую женщину в бледно-сиреневом платье с черными кружевами. Она стояла у парапета и смотрела на Сену. Шамет остановился, снял пыльную шляпу и сказал: – Сударыня, вода в Сене в эту пору очень холодная. Давайте-ка я лучше провожу вас домой. – У меня нет теперь дома, – быстро ответила женщина и повернулась к Шамету. Шамет уронил свою шляпу. – Сузи! – сказал он с отчаянием и восторгом. – Сузи, солдатка! Моя девочка! Наконец-то я увидел тебя. Ты забыла меня, должно быть. Я – Жан-Эрнест Шамет, тот рядовой двадцать седьмого колониального полка, что привез тебя к этой поганой тетке в Руан. Какой ты стала красавицей! И как хорошо расчесаны твои волосы! А я-то, солдатская затычка, совсем не умел их прибирать! – Жан! – вскрикнула женщина, бросилась к Шамету, обняла его за шею и заплакала. – Жан, вы такой же добрый, каким были тогда. Я все помню! – Э-э, глупости! – пробормотал Шамет. – Какая кому выгода от моей доброты. Что с тобой стряслось, моя маленькая? Шамет притянул Сюзанну к себе и сделал то, на что не решился в Руане, – погладил и поцеловал ее блестящие волосы. Тут же он отстранился, боясь, что Сюзанна услышит мышиную вонь от его куртки. Но Сюзанна прижалась к его плечу еще крепче. – Что с тобой, девочка? – растерянно повторил Шамет. Сюзанна не ответила. Она была не в силах сдержать рыдания. Шамет понял: пока что не надо ее ни о чем расспрашивать. – У меня, – торопливо сказал он, – есть логово у крестного вала. Далековато отсюда. В доме, конечно, пусто – хоть шаром покати. Но зато можно согреть воду и уснуть в постели. Там же сможешь умыться и отдохнуть. И вообще жить сколько хочешь. Сюзанна прожила у Шамета пять дней. Пять дней над Парижем подымалось необыкновенное солнце. Все здания, даже самые старые, покрытые копотью, все сады и даже логово Шамета сверкали в лучах этого солнца, как драгоценности. Кто не испытывал волнения от едва слышного дыхания молодой женщины, тот не поймет, что такое нежность. Ярче влажных лепестков были ее губы, и от ночных слез блестели ресницы. Да, с Сюзанной все случилось именно так, как предполагал Шамет. Ей изменил возлюбленный, молодой актер. Но тех пяти дней, какие Сюзанна прожила у Шамета, вполне хватило на их примирение. Шамет участвовал в нем. Ему пришлось отнести письмо Сюзанны к актеру и научить этого томного красавчика вежливости, когда тот хотел сунуть Шамету несколько су на чай. Вскоре актер приехал в фиакре за Сюзанной. И все было как надо: букет, поцелуи, смех сквозь слезы, раскаяние и чуть надтреснутая беззаботность. Когда молодые уезжали, Сюзанна так заторопилась, что вскочила в фиакр, забыв попрощаться с Шаметом. Тут же спохватилась, покраснела и виновато протянула ему руку. – Раз уж ты выбрала себе жизнь по вкусу, – проворчал ей напоследок Шамет, – то будь счастлива. – Я ничего еще не знаю, – ответила Сюзанна, и слезы заблестели у нее на глазах. – Ты напрасно волнуешься, моя крошка, – недовольно протянул молодой актер и повторил: – Моя прелестная крошка. – Вот если бы кто-нибудь подарил мне золотую розу! – вздохнула Сюзанна. – Это было бы наверняка к счастью. Я помню твой рассказ на пароходе, Жан. – Кто знает! – ответил Шамет. – Во всяком случае, не этот господинчик поднесет тебе золотую розу. Извини, я солдат. Я не люблю шаркунов. Молодые люди переглянулись. Актер пожал плечами. Фиакр тронулся. Обыкновенно Шамет выбрасывал весь мусор, выметенный за день из ремесленных заведений. Но после этого случая с Сюзанной он перестал выбрасывать пыль из ювелирных мастерских. Он начал собирать ее тайком в мешок и уносил к себе в лачугу. Соседи решили, что мусорщик «тронулся». Мало кому было известно, что в этой пыли есть некоторое количество золотого порошка, так как ювелиры, работая, всегда стачивают немного золота. Шамет решил отсеять из ювелирной пыли золото, сделать из него небольшой слиток и выковать из этого слитка маленькую золотую розу для счастья Сюзанны. А может быть, как говорила ему когда-то мать, она послужит и для счастья многих простых людей. Кто знает! Он решил не встречаться с Сюзанной, пока не будет готова эта роза. Шамет никому не рассказывал о своей затее. Он боялся властей и полиции. Мало ли что придет в голову судебным крючкотворам. Они могут объявить его вором, посадить в тюрьму и отобрать у него золото. Ведь оно было все-таки чужое. До поступления в армию Шамет батрачил на ферме у сельского кюре и потому знал, как обращаться с зерном. Эти познания пригодились ему теперь. Он вспомнил, как веяли хлеб и тяжелые зерна падали на землю, а легкая пыль уносилась ветром. Шамет построил небольшую веялку и по ночам перевеивал во дворе ювелирную пыль. Он волновался до тех пор, пока не увидел на лотке едва заметный золотящийся порошок. Прошло много времени, пока золотого порошка накопилось столько, что можно было сделать из него слиток. Но Шамет медлил отдавать его ювелиру, чтобы выковать из него золотую розу. Его не останавливало отсутствие денег – любой ювелир согласился бы взять за работу треть слитка и был бы этим доволен. Дело заключалось не в этом. С каждым днем приближался час встречи с Сюзанной. Но с некоторых пор Шамет начал бояться этого часа. Всю нежность, давно уже загнанную в глубину сердца, он хотел отдать только ей, только Сузи. Но кому нужна нежность старого урода! Шамет давно заметил, что единственным желанием людей, встречавшихся с ним, было поскорее уйти и забыть его тощее, серое лицо с обвисшей кожей и пронзительными глазами. У него в лачуге был осколок зеркала. Изредка Шамет смотрелся в него, но тотчас же с тяжелым ругательством отшвыривал прочь. Лучше было не видеть себя – эту неуклюжую образину, ковылявшую на ревматических ногах. Когда роза была наконец готова, Шамет узнал, что Сюзанна год назад уехала из Парижа в Америку – и, как говорили, навсегда. Никто не мог сообщить Шамету ее адрес. В первую минуту Шамет даже испытал облегчение. Но потом все его ожидание ласковой и легкой встречи с Сюзанной превратилось непонятным образом в железный заржавленный осколок. Этот колючий осколок застрял у Шамета в груди, около сердца, и Шамет молил бога, чтобы он скорее вонзился в это старое сердце и остановил его навсегда. Шамет бросил прибирать мастерские. Несколько дней он пролежал у себя в лачуге, повернувшись лицом к стене. Он молчал и только один раз улыбнулся, прижав к глазам рукав старой куртки. Но никто этого не видел. Соседи даже не приходили к Шамету – у каждого хватало своих забот. Следил за Шаметом только один человек – тот пожилой ювелир, что выковал из слитка тончайшую розу и рядом с ней, на юной ветке, маленький острый бутон. Ювелир навещал Шамета, но не приносил ему лекарств. Он считал, что это бесполезно. И действительно, Шамет незаметно умер во время одного из посещений ювелира. Ювелир поднял голову мусорщика, достал из-под серой подушки золотую розу, завернутую в синюю помятую ленту, и не спеша ушел, прикрыв скрипучую дверь. От ленты пахло мышами. Была поздняя осень. Вечерняя темнота шевелилась от ветра и мигающих огней. Ювелир вспомнил, как преобразилось после смерти лицо Шамета. Оно стало суровым и спокойным. Горечь этого лица показалась ювелиру даже прекрасной. «Чего не дает жизнь, то приносит смерть», – подумал ювелир, склонный к шаблонным мыслям, и шумно вздохнул. Вскоре ювелир продал золотую розу пожилому литератору, неряшливо одетому и, по мнению ювелира, недостаточно богатому, чтобы иметь право на покупку такой драгоценной вещи. Очевидно, решающую роль при этой покупке сыграла история золотой розы, рассказанная ювелиром литератору. Запискам старого литератора мы обязаны тем, что кое-кому стал известен этот горестный случай из жизни бывшего солдата 27-го колониального полка – Жана-Эрнеста Шамета. В своих записках литератор, между прочим, писал: «Каждая минута, каждое брошенное невзначай слово и взгляд, каждая глубокая или шутливая мысль, каждое незаметное движение человеческого сердца, так же как и летучий пух тополя или огонь звезды в ночной луже, – все это крупинки золотой пыли. Мы, литераторы, извлекаем их десятилетиями, эти миллионы песчинок, собираем незаметно для самих себя, превращаем в сплав и потом выковываем из этого сплава свою «золотую розу» – повесть, роман или поэму. Золотая роза Шамета! Она отчасти представляется мне прообразом нашей творческой деятельности. Удивительно, что никто не дал себе труда проследить, как из этих драгоценных пылинок рождается живой поток литературы. Но, подобно тому, как золотая роза старого мусорщика предназначалась для счастья Сюзанны, так и наше творчество предназначается для того, чтобы красота земли, призыв к борьбе за счастье, радость и свободу, широта человеческого сердца и сила разума преобладали над тьмой и сверкали, как незаходящее солнце». Надпись на валуне
Я живу в маленьком доме на дюнах. Все Рижское взморье в снегу. Он все время слетает с высоких сосен длинными прядями и рассыпается в пыль. Слетает он от ветра и оттого, что по соснам прыгают белки. Когда очень тихо, то слышно, как они шелушат сосновые шишки. Дом стоит у самого моря. Чтобы увидеть море, нужно выйти за калитку и немного пройти по протоптанной в снегу тропинке мимо заколоченной дачи. На окнах этой дачи еще с лета остались занавески. Они шевелятся от слабого ветра. Должно быть, ветер проникает сквозь незаметные щели в пустую дачу, но издали кажется, что кто-то подымает занавеску и осторожно следит за тобой. Море не замерзло. Снег лежит до самой кромки воды. На нем видны следы зайцев. Когда на море подымается волна, то слышен не шум прибоя, а хрустенье льда и шорох оседающего снега. Балтика зимой пустынна и угрюма. Латыши называют ее «Янтарным морем» («Дзинтара юра»). Может быть, не только потому, что Балтика выбрасывает много янтаря, но еще и потому, что ее вода чуть заметно отливает янтарной желтизной. По горизонту весь день лежит слоями тяжелая мгла. В ней пропадают очертания низких берегов. Только кое-где в этой мгле опускаются над морем белые косматые полосы – там идет снег. Иногда дикие гуси, прилетевшие в этом году слишком рано, садятся на воду и кричат. Тревожный их крик далеко разносится по берегу, но не вызывает отклика – в прибрежных лесах зимой почти нет птиц. Днем в доме, где я живу, идет привычная жизнь. Трещат дрова в разноцветных кафельных печах, приглушенно стучит пишущая машинка, молчаливая уборщица Лиля сидит в уютном холле и вяжет кружево. Все обыкновенно и очень просто. Но вечером кромешная темнота окружает дом, сосны придвигаются к нему вплотную, и когда выходишь из ярко освещенного холла наружу, тебя охватывает ощущение полного одиночества, с глазу на глаз, с зимой, морем и ночью. Море уходит на сотни миль в черно-свинцовые дали. На нем не видно ни одного огонька. И не слышно ни одного всплеска. Маленький дом стоит, как последний маяк, на краю туманной бездны. Здесь обрывается земля. И поэтому кажется удивительным, что в доме спокойно горит свет, поет радио, мягкие ковры заглушают шаги, а на столах лежат раскрытые книги и рукописи. Там, к западу, в сторону Вентспилса, за слоем мглы лежит маленький рыбачий поселок. Обыкновенный рыбачий поселок с сетями, сохнущими на ветру, с низкими домами и низким дымом из труб, с черными моторками, вытащенными на песок, и доверчивыми собаками с косматой шерстью. В поселке этом сотни лет живут латышские рыбаки. Поколения сменяют друг друга. Светловолосые девушки с застенчивыми глазами и певучим говором становятся обветренными, кряжистыми старухами, закутанными в тяжелые платки. Румяные юноши в щегольских кепках превращаются в щетинистых стариков с невозмутимыми глазами. Но так же, как и сотни лет назад, рыбаки уходят в море за салакой. И так же, как и сотни лет назад, не все возвращаются обратно. Особенно осенью, когда Балтика свирепеет от штормов и кипит холодной пеной, как чертов котел. Но что бы ни случилось, сколько бы раз ни пришлось стаскивать шапки, когда люди узнают о гибели своих товарищей, все равно надо и дальше делать свое дело – опасное и тяжелое, завещанное дедами и отцами. Уступать морю нельзя. В море около поселка лежит большой гранитный валун. На нем еще давно рыбаки высекли надпись: «В память всех, кто погиб и погибнет в море». Эту надпись видно издалека. Когда я узнал об этой надписи, она мне показалась печальной, как все эпитафии. Но латышский писатель, рассказавший мне о ней, не согласился с этим и сказал: – Наоборот. Это очень мужественная надпись. Она говорит, что люди никогда не сдадутся и, несмотря ни на что, будут делать свое дело. Я бы поставил эту надпись эпиграфом к любой книге о человеческом труде и упорстве. Для меня эта надпись звучит примерно так: «В память тех, кто одолевал и будет одолевать это море». Я согласился с ним и подумал, что этот эпиграф подходил бы и для книги о писательском труде. Писатели не могут ни на минуту сдаться перед невзгодами и отступить перед преградами. Что бы ни случилось, они должны непрерывно делать свое дело, завещанное им предшественниками и доверенное современниками. Недаром Салтыков-Щедрин говорил, что если хоть на минуту замолкнет литература, то это будет равносильно смерти народа. Писательство – не ремесло и не занятие. Писательство – призвание. Вникая в некоторые слова, в самое их звучание, мы находим их первоначальный смысл. Слово «призвание» родилось от слова «зов». Человека никогда не призывают к ремесленничеству. Призывают его только к выполнению долга и трудной задачи. Что же понуждает писателя к его подчас мучительному, но прекрасному труду? Тот не писатель, кто не прибавил к зрению человека хотя бы немного зоркости. Писателем человек становится не только по зову сердца. Голос сердца чаще всего мы слышим в юности, когда ничто еще не приглушило и не растрепало по клочкам свежий мир наших чувств. Но приходят годы возмужалости – мы явственно слышим, кроме призывного голоса собственного сердца, новый мощный зов – зов своего времени и своего народа, зов человечности. По велению призвания, во имя своего внутреннего побуждения человек может совершать чудеса и выносить тягчайшие испытания. Одним из примеров, подтверждающих это, была судьба голландского писателя Эдуарда Деккера. Он печатался под псевдонимом Мультатули. По латыни это означает «Многострадальный». Возможно, что я вспомнил о Деккере именно здесь, на берегу сумрачной Балтики, потому, что такое же бледное северное море расстилается у берегов его родины – Нидерландов. О ней он сказал с горечью и стыдом: «Я – сын Нидерландов, сын страны разбойников, лежащей между Фрисландией и Шельдой». Но Голландия, конечно, не страна цивилизованных разбойников. Их меньшинство, и не они выражают лицо народа. Это страна трудолюбивых людей, потомков мятежных «гезов» и Тиля Уленшпигеля. До сих пор «пепел Клааса стучит» в сердца многих голландцев. Стучал он и в сердце Мультатули. Выходец из семьи потомственных моряков, Мультатули был назначен правительственным чиновником на остров Яву, а недолгое время спустя – даже резидентом одного из округов этого острова. Его ждали почести, награды, богатство, возможный пост вице-короля, но… «пепел Клааса стучал в его сердце». И Мультатули пренебрег этими благами. С редким мужеством и упорством он пытался взорвать изнутри вековую практику порабощения яванцев голландскими властями и негоциантами. Он всегда выступал в защиту яванцев и не давал их в обиду. Он жестоко карал взяточников. Он насмехался над вице-королем и его приближенными, – конечно, добрыми христианами, – ссылаясь в объяснение своих поступков на учение Христа о любви к ближнему. Ему ничего нельзя было возразить. Но его можно было уничтожить. Когда вспыхнуло восстание яванцев, Мультатули принял сторону восставших, потому что «пепел Класса продолжал стучать в его сердце». Он с трогательной любовью писал о яванцах, об этих доверчивых детях, и с гневом – о своих соотечественниках. Он разоблачил военную гнусность, придуманную голландскими генералами. Яванцы очень чистоплотны и не выносят грязи. На этом их свойстве и был построен расчет голландцев. Солдатам приказали забрасывать яванцев во время атак человеческим калом. И яванцы, встречавшие, не дрогнув, ожесточенный ружейный огонь, не выдерживали этого вида войны и отступали. Мультатули был смещен и отправлен в Европу. Несколько лет он добивался от голландского парламента справедливости для яванцев. Он всюду говорил об этом. Он писал петиции министрам и королю. Но тщетно. Его выслушивали неохотно и торопливо. Вскоре его объявили опасным чудаком, даже сумасшедшим. Он нигде не мог найти работы. Семья его голодала. Тогда, повинуясь голосу сердца, иными словами, повинуясь жившему в нем, но до тех пор еще неясному призванию, Мультатули начал писать. Он написал разоблачительный роман о голландцах на Яве: «Макс Хавелаар, или Торговцы кофе». Но это была только первая проба. В этой книге он как бы нащупывал еще зыбкую для него почву литературного мастерства. Но зато следующая его книга – «Письма любви» – была написана с потрясающей силой. Эту силу давала Мультатули исступленная вера в свою правоту. Отдельные главы книги напоминают то горький крик человека, схватившегося за голову при виде чудовищной несправедливости, то едкие и остроумные притчи-памфлеты, то нежные утешения любимым людям, окрашенные печальным юмором, то последние попытки воскресить наивную веру своего детства. «Бога нет, или он должен быть добр, – писал Мультатули. – Когда же наконец перестанут обкрадывать нищих!» Он уехал из Голландии, надеясь заработать на кусок хлеба на стороне. Жена осталась с детьми в Амстердаме – у него не было лишней копейки, чтобы взять их с собой. Он нищенствовал по городам Европы и писал, писал непрерывно, этот неудобный для благоприличного общества, насмешливый и замученный человек. Он почти не получал писем от жены, потому что у нее не хватало денег даже на марки. Он думал о ней и о детях, особенно о маленьком мальчике с синими глазами. Он боялся, что этот маленький мальчик разучится доверчиво улыбаться людям, и умолял взрослых не вызывать у него преждевременных слез. Книги Мультатули никто не хотел издавать. Но вот наконец свершилось! Крупное издательство согласилось купить его рукописи, но с условием, что он нигде больше не будет их издавать. Измученный Мультатули согласился. Он вернулся на родину. Ему даже дали немного денег. Но рукописи купили просто для того, чтобы обезоружить этого человека. Рукописи были изданы в таком количестве экземпляров и по такой недоступной цене, что это было равносильно их уничтожению. Голландские купцы и власти не могли чувствовать себя спокойно, пока эта пороховая бочка была не у них в руках. Мультатули умер, так и не дождавшись справедливости. А он мог бы написать еще много превосходных книг, – тех, о каких принято говорить, что они написаны не чернилами, а кровью сердца. Он боролся, как мог, и погиб. Но он «одолел море». И может быть, вскоре на независимой Яве, в Джакарте, будет поставлен памятник этому бескорыстному страдальцу. Такова была жизнь человека, слившего воедино два великих призвания. По неистовой преданности своему делу у Мультатули был собрат, тоже голландец и его современник, – художник Винсент Ван-Гог. Трудно найти пример большего отречения от себя во имя искусства, чем жизнь Ван-Гога. Он мечтал создать во Франции «братство художников» – своего рода коммуну, где ничто не отрывало бы их от служения живописи. Ван-Гог много перестрадал. Он опустился на самое дно человеческого отчаяния в своих «Едоках картофеля» и «Прогулке заключенных». Он считал, что дело художника – противостоять страданию всеми силами, всем своим талантом. Дело художника – рождать радость. И он создавал ее теми средствами, какими владел лучше всего, – красками. На своих холстах он преобразил землю. Он как бы промыл ее чудотворной водой, и она осветилась красками такой яркости и густоты, что каждое старое дерево превратилось в произведение скульптуры, а каждое клеверное поле – в солнечный свет, воплощенный во множестве скромных цветочных венчиков. Он остановил своей волей непрерывную смену красок, чтобы мы могли проникнуться их красотой. Разве можно утверждать после этого, что Ван-Гог был равнодушен к человеку? Он подарил ему лучшее, чем обладал, – свою способность жить на земле, сияющей всеми возможными цветами и всеми их тончайшими переливами. Он был нищ, горд и непрактичен. Он делился последним куском с бездомными и хорошо узнал на собственной шкуре, что значит социальная несправедливость. Он пренебрегал дешевым успехом. Очевидно, решающую роль при этой покупке сыграла история золотой розы, рассказанная ювелиром литератору. Запискам старого литератора мы обязаны тем, что кое-кому стал известен этот горестный случай из жизни бывшего солдата 27-го колониального полка Жана Эрнеста Шамета. В своих записках литератор, между прочим, писал: ...
Надпись на валуне
Я живу в маленьком доме на дюнах. Все Рижское взморье в снегу. Он все время слетает с высоких сосен длинными прядями и рассыпается в пыль. Слетает он от ветра и оттого, что по соснам прыгают белки. Когда очень тихо, то слышно, как они шелушат сосновые шишки. Дом стоит у самого моря. Чтобы увидеть море, нужно выйти за калитку и немного пройти по протоптанной в снегу тропинке мимо заколоченной дачи. На окнах этой дачи еще с лета остались занавески. Они шевелятся от слабого ветра. Должно быть, ветер проникает сквозь незаметные щели в пустую дачу, но издали кажется, что кто-то подымает занавеску и осторожно следит за тобой. Море не замерзло. Снег лежит до самой кромки воды. На нем видны следы зайцев. Когда на море подымается волна, то слышен не шум прибоя, а хрустенье льда и шорох оседающего снега, Балтика зимой пустынна и угрюма. Латыши называют ее «Янтарным морем» («Дзинтара юра»). Может быть, не только потому, что Балтика выбрасывает много янтаря, но еще и потому, что ее вода чуть заметно отливает янтарной желтизной. По горизонту весь день лежит слоями тяжелая мгла. В ней пропадают очертания низких берегов. Только кое-где в этой мгле опускаются над морем белые косматые полосы - там идет снег. Иногда дикие гуси, прилетевшие в этом году слишком рано, садятся на воду и кричат. Тревожный их крик далеко разносится по берегу, но не вызывает отклика - в прибрежных лесах зимой почти нет птиц. Днем в доме, где я живу, идет привычная жизнь. Трещат дрова в разноцветных кафельных печах, заглушенно стучит пишущая машинка, молчаливая уборщица Лиля сидит в уютном холле и вяжет кружево. Все обыкновенно и очень просто. Но вечером кромешная темнота окружает дом, сосны придвигаются к нему вплотную, и когда выходишь из ярко освещенного холла наружу, тебя охватывает ощущение полного одиночества с глазу на глаз с зимой, морем и ночью. Море уходит на сотни миль в черно-свинцовые дали. На нем не видно ни одного огонька. И не слышно ни одного всплеска. Маленький дом стоит, как последний маяк, на краю туманной бездны. Здесь обрывается земля. И поэтому кажется удивительным, что в доме спокойно горит свет, поет радио, мягкие ковры заглушают шаги, а на столах лежат раскрытые книги и рукописи. Там, к западу, в сторону Вентспилса, за слоем мглы есть маленький рыбачий поселок. Обыкновенный рыбачий поселок с сетями, сохнущими на ветру, с низкими домами и низким дымом из труб, с черными моторками, вытащенными на песок, и доверчивыми собаками с косматой шерстью. В поселке этом сотни лет живут латышские рыбаки. Поколения сменяют друг друга. Светловолосые девушки с застенчивыми глазами и певучим говором становятся обветренными, кряжистыми старухами, закутайными в тяжелые платки. Румяные юноши в щегольских кепках превращаются в щетинистых стариков с невозмутимыми глазами. Но так же, как и сотни лет назад, рыбаки уходят в море за салакой. И так же, как и сотни лет назад, не все возвращаются обратно. Особенно осенью, когда Балтика свирепеет от штормов и кипит холодной пеной, как чертов котел. Но что бы ни случилось, сколько бы раз ни пришлось стаскивать шапки, когда люди узнают о гибели своих же товарищей, все равно надо и дальше делать свое дело - опасное и тяжелое, завещанное дедами и отцами. Уступать морю нельзя. В море около поселка лежит большой гранитный валун. На нем еще давно рыбаки высекли надпись: «В память всех, кто погиб и погибнет в море». Эту надпись видно издалека. Когда я узнал об этой надписи, она мне показалась печальной, как все эпитафии. Но латышский писатель, рассказавший мне о ней, не согласился с этим и сказал: Наоборот. Это очень мужественная надпись. Она говорит, что люди никогда не сдадутся и, несмотря ни на что, будут делать свое дело. Я бы поставил эту надпись эпиграфом к любой книге о человеческом труде и упорстве. Для меня эта надпись звучит примерно так: «В память тех, кто одолевал и будет одолевать это море». Я согласился с ним и подумал, что этот эпиграф подходил бы и для книги о писательском труде. Писатели не могут ни на минуту сдаться перед невзгодами и отступить перед преградами. Что бы ни случилось, они должны непрерывно делать свое дело, завещанное им предшественниками и доверенное современниками. Недаром Салтыков-Щедрин говорил, что если хоть на минуту замолкнет литература, то это будет равносильно смерти народа. Писательство - не ремесло и не занятие. Писательство - призвание. Вникая в некоторые слова, в самое их звучание, мы находим их первоначальный смысл. Слово «призвание» родилось от слова «зов». Человека никогда не призывают к ремесленничеству. Призывают его только к выполнению долга и трудной задачи. Что же понуждает писателя к его подчас мучительному, но прекрасному труду? Тот не писатель, кто не прибавил к зрению человека хотя бы немного зоркости. 52
Многое в этой работе выражено отрывочно и, быть может, недостаточно ясно. Многое будет признано спорным. Книга эта не является ни теоретическим исследованием, ни тем более руководством. Это просто заметки о моем понимании писательства и моем опыте. Важные вопросы идейного обоснования нашей писательской работы не затронуты в книге, так как в этой области у нас нет сколько-нибудь значительных разногласий. Героическое и воспитательное значение литературы ясно для всех. В этой книге я рассказал пока лишь то немногое, что успел рассказать. Но если мне хотя бы в малой доле удалось передать читателю представление о прекрасной сущности писательского труда, то я буду считать, что выполнил свой долг перед литературой. Драгоценная пыльНе могу припомнить, как я узнал эту историю о парижском мусорщике Жанне Шамете. Шамет зарабатывал на существование тем, что прибирал мастерские ремесленников в своем квартале. Жил Шамет в лачуге на окраине города. Конечно, можно было бы обстоятельно описать эту окраину и тем самым увести читателя в сторону от основной нити рассказа. Но, пожалуй, стоит только упомянуть, что до сих пор в предместьях Парижа сохранились старые крепостные валы. В то время, когда происходило действие этого рассказа, валы были еще покрыты зарослями жимолости и боярышника и в них гнездились птицы. Лачуга мусорщика приткнулась к подножию северного крепостного вала, рядом с домишками жестянщиков, сапожников, собирателей окурков и нищих. Если бы Мопассан заинтересовался жизнью обитателей этих лачуг, то, пожалуй, написал бы еще несколько превосходных рассказов. Может быть, они прибавили бы новые лавры к его устоявшейся славе. К сожалению, никто из посторонних не заглядывал в эти места, кроме сыщиков. Да и те появлялись только в тех случаях, когда разыскивали краденые вещи. Судя по тому, что соседи прозвали Шамета «Дятлом», надо думать, что он был худ, остронос и из-под шляпы у него всегда торчал клок волос, похожий на хохол птицы. Когда-то Жан Шамет знал лучшие дни. Он служил солдатом в армии «Маленького Наполеона» во время мексиканской войны. Шамету повезло. В Вера-Крус он заболел тяжелой лихорадкой. Больного солдата, не побывавшего еще ни в одной настоящей перестрелке, отправили обратно на родину. Полковой командир воспользовался этим и поручил Шамету отвезти во Францию свою дочь Сюзанну – девочку восьми лет. Командир был вдовцом и потому вынужден был всюду возить девочку с собой. Но на этот раз он решил расстаться с дочерью и отправить ее к сестре в Руан. Климат Мексики был убийственным для европейских детей. К тому же беспорядочная партизанская война создавала много внезапных опасностей. Во время возвращения Шамета во Францию над Атлантическим океаном дымилась жара. Девочка все время молчала. Даже на рыб, вылетавших из маслянистой воды, она смотрела не улыбаясь. Шамет, как мог, заботился о Сюзанне. Он понимал, конечно, что она ждет от него не только заботы, но и ласки. А что он мог придумать ласкового, солдат колониального полка? Чем он мог занять ее? Игрой в кости? Или грубыми казарменными песенками? Но все же долго отмалчиваться было нельзя. Шамет все чаще ловил на себе недоумевающий взгляд девочки. Тогда он наконец решился и начал нескладно рассказывать ей свою жизнь, вспоминая до мельчайших подробностей рыбачий поселок на берегу Ла-Манша, сыпучие пески, лужи после отлива, сельскую часовню с треснувшим колоколом, свою мать, лечившую соседей от изжоги. В этих воспоминаниях Шамет не мог найти ничего такого, чтобы развеселить Сюзанну. Но девочка, к его удивлению, слушала эти рассказы с жадностью и даже заставляла повторять их, требуя все новых подробностей. Шамет напрягал память и выуживал из нее эти подробности, пока в конце концов не потерял уверенность в том, что они действительно существовали. Это были уже не воспоминания, а слабые их тени. Они таяли, как клочья тумана. Шамет, правда, никогда не предполагал, что ему понадобится возобновлять в памяти это давно ушедшее время своей жизни. Однажды возникло смутное воспоминание о золотой розе. Не то Шамет видел эту выкованную из почернелого золота грубую розу, подвешенную к распятью в доме старой рыбачки, не то он слышал рассказы об этой розе от окружающих. Нет, пожалуй, он однажды даже видел эту розу и запомнил, как она поблескивала, хотя за окнами не было солнца и мрачный шторм шумел над проливом. Чем дальше, тем яснее Шамет вспоминал этот блеск – несколько ярких огоньков под низким потолком. Все в поселке удивлялись, что старуха не продает свою драгоценность. Она могла бы выручить за нее большие деньги. Одна только мать Шамета уверяла, что продавать золотую розу – грех, потому что ее подарил старухе «на счастье» возлюбленный, когда старуха, тогда еще смешливая девушка, работала на сардинной фабрике в Одьерне. – Таких золотых роз мало на свете, – говорила мать Шамета. – Но все, у кого они завелись в доме, обязательно будут счастливыми. И не только они, но и каждый, кто притронется к этой розе. Мальчик с нетерпением ждал, когда же старуха сделается счастливой. Но никаких признаков счастья не было и в помине. Дом старухи трясся от ветра, а по вечерам в нем не зажигали огня. Так Шамет и уехал из поселка, не дождавшись перемены в старухиной судьбе. Только год спустя знакомый кочегар с почтового парохода в Гавре рассказал ему, что к старухе неожиданно приехал из Парижа сын-художник – бородатый, веселый и чудной. Лачугу с тех пор было уже не узнать. Она наполнилась шумом и достатком. Художники, говорят, получают большие деньги за свою мазню. Однажды, когда Шамет, сидя на палубе, расчесывал Сюзанне своим железным гребнем перепутанные ветром волосы, она спросила: – Жан, а мне кто-нибудь подарит золотую розу? – Все может быть, – ответил Шамет. – Найдется и для тебя, Сузи, какой-нибудь чудак. У нас в роте был один тощий солдат. Ему чертовски везло. Он нашел на поле сражения сломанную золотую челюсть. Мы пропили ее всей ротой. Это во время аннамитской войны. Пьяные артиллеристы выстрелили для забавы из мортиры, снаряд попал в жерло потухшего вулкана, там взорвался, и от неожиданности вулкан начал пыхтеть и извергаться. Черт его знает, как его звали, этот вулкан! Кажется, Крака-Така. Извержение было что надо! Погибло сорок мирных туземцев. Подумать только, что из-за какой-то челюсти пропало столько людей! Потом оказалось, что челюсть эту потерял наш полковник. Дело, конечно, замяли, – престиж армии выше всего. Но мы здорово нализались тогда. – Где же это случилось? – спросила с сомнением Сузи. – Я же тебе сказал – в Аннаме. В Индокитае. Там океан горит огнем, как ад, а медузы похожи на кружевные юбочки балерины. И там такая сырость, что за одну ночь в наших сапогах вырастали шампиньоны! Пусть меня повесят, если я вру! До этого случая Шамет слышал много солдатского вранья, но сам никогда не врал. Не потому, что он этого не умел, а просто не было надобности. Сейчас же он считал святой обязанностью развлекать Сюзанну. Шамет привез девочку в Руан и сдал с рук на руки высокой женщине с поджатыми желтыми губами – тетке Сюзанны. Старуха была вся в черном стеклярусе и сверкала, как цирковая змея. Девочка, увидев ее, крепко прижалась к Шамету, к его выгоревшей шинели. – Ничего! – шепотом сказал Шамет и подтолкнул Сюзанну в плечо. – Мы, рядовые, тоже не выбираем себе ротных начальников. Терпи, Сузи, солдатка! Шамет ушел. Несколько раз он оглядывался на окна скучного дома, где ветер даже не шевелил занавески. На тесных улицах был слышен из лавчонок суетливый стук часов. В солдатском ранце Шамета лежала память о Сузи – синяя измятая лента из ее косы. И черт ее знает почему, но эта лента пахла так нежно, как будто она долго пробыла в корзине с фиалками. Мексиканская лихорадка подорвала здоровье Шамета. Его уволили из армии без сержантского чина. Он ушел в гражданскую жизнь простым рядовым. Годы проходили в однообразной нужде. Шамет перепробовал множество скудных занятий и в конце концов стал парижским мусорщиком. С тех пор его преследовал запах пыли и помоек. Он чувствовал этот запах даже в легком ветре, проникавшем в улицы со стороны Сены, и в охапках мокрых цветов – их продавали чистенькие старушки на бульварах. Дни сливались в желтую муть. Но иногда в ней возникало перед внутренним взором Шамета легкое розовое облачко – старенькое платье Сюзанны. От этого платья пахло весенней свежестью, как будто его тоже долго держали в корзине с фиалками. Где она, Сюзанна? Что с ней? Он знал, что сейчас она уже взрослая девушка, а отец ее умер от ран. Шамет все собирался съездить в Руан навестить Сюзанну. Но каждый раз он откладывал эту поездку, пока наконец не понял, что время упущено и Сюзанна наверняка о нем позабыла. Он ругал себя свиньей, когда вспоминал прощание с ней. Вместо того чтобы поцеловать девочку, он толкнул ее в спину навстречу старой карге и сказал: «Терпи, Сузи, солдатка!» Известно, что мусорщики работают по ночам. К этому их понуждают две причины: больше всего мусора от кипучей и не всегда полезной человеческой деятельности накапливается к концу дня, и, кроме того, нельзя оскорблять зрение и обоняние парижан. Ночью же почти никто, кроме крыс, не замечает работу мусорщиков. Шамет привык к ночной работе и даже полюбил эти часы суток. Особенно то время, когда над Парижем вяло пробивался рассвет. Над Сеной курился туман, но он не подымался выше парапета мостов. Однажды на таком туманном рассвете Шамет проходил по мосту Инвалидов и увидел молодую женщину в бледно-сиреневом платье с черными кружевами. Она стояла у парапета и смотрела на Сену. Шамет остановился, снял пыльную шляпу и сказал: – Сударыня, вода в Сене в эту пору очень холодная. Давайте-ка я лучше провожу вас домой. – У меня нет теперь дома, – быстро ответила женщина и повернулась к Шамету. Шамет уронил свою шляпу. – Сузи! – сказал он с отчаянием и восторгом. – Сузи, солдатка! Моя девочка! Наконец-то я увидел тебя. Ты забыла меня, должно быть. Я – Жан-Эрнест Шамет, тот рядовой двадцать седьмого колониального полка, что привез тебя к этой поганой тетке в Руан. Какой ты стала красавицей! И как хорошо расчесаны твои волосы! А я-то, солдатская затычка, совсем не умел их прибирать! – Жан! – вскрикнула женщина, бросилась к Шамету, обняла его за шею и заплакала. – Жан, вы такой же добрый, каким были тогда. Я все помню! – Э-э, глупости! – пробормотал Шамет. – Какая кому выгода от моей доброты. Что с тобой стряслось, моя маленькая? Шамет притянул Сюзанну к себе и сделал то, на что не решился в Руане, – погладил и поцеловал ее блестящие волосы. Тут же он отстранился, боясь, что Сюзанна услышит мышиную вонь от его куртки. Но Сюзанна прижалась к его плечу еще крепче. – Что с тобой, девочка? – растерянно повторил Шамет. Сюзанна не ответила. Она была не в силах сдержать рыдания. Шамет понял: пока что не надо ее ни о чем расспрашивать. – У меня, – торопливо сказал он, – есть логово у крестного вала. Далековато отсюда. В доме, конечно, пусто – хоть шаром покати. Но зато можно согреть воду и уснуть в постели. Там же сможешь умыться и отдохнуть. И вообще жить сколько хочешь. Сюзанна прожила у Шамета пять дней. Пять дней над Парижем подымалось необыкновенное солнце. Все здания, даже самые старые, покрытые копотью, все сады и даже логово Шамета сверкали в лучах этого солнца, как драгоценности. Кто не испытывал волнения от едва слышного дыхания молодой женщины, тот не поймет, что такое нежность. Ярче влажных лепестков были ее губы, и от ночных слез блестели ресницы. Да, с Сюзанной все случилось именно так, как предполагал Шамет. Ей изменил возлюбленный, молодой актер. Но тех пяти дней, какие Сюзанна прожила у Шамета, вполне хватило на их примирение. Шамет участвовал в нем. Ему пришлось отнести письмо Сюзанны к актеру и научить этого томного красавчика вежливости, когда тот хотел сунуть Шамету несколько су на чай. Вскоре актер приехал в фиакре за Сюзанной. И все было как надо: букет, поцелуи, смех сквозь слезы, раскаяние и чуть надтреснутая беззаботность. Когда молодые уезжали, Сюзанна так заторопилась, что вскочила в фиакр, забыв попрощаться с Шаметом. Тут же спохватилась, покраснела и виновато протянула ему руку. – Раз уж ты выбрала себе жизнь по вкусу, – проворчал ей напоследок Шамет, – то будь счастлива. – Я ничего еще не знаю, – ответила Сюзанна, и слезы заблестели у нее на глазах. – Ты напрасно волнуешься, моя крошка, – недовольно протянул молодой актер и повторил: – Моя прелестная крошка. – Вот если бы кто-нибудь подарил мне золотую розу! – вздохнула Сюзанна. – Это было бы наверняка к счастью. Я помню твой рассказ на пароходе, Жан. – Кто знает! – ответил Шамет. – Во всяком случае, не этот господинчик поднесет тебе золотую розу. Извини, я солдат. Я не люблю шаркунов. Молодые люди переглянулись. Актер пожал плечами. Фиакр тронулся. Обыкновенно Шамет выбрасывал весь мусор, выметенный за день из ремесленных заведений. Но после этого случая с Сюзанной он перестал выбрасывать пыль из ювелирных мастерских. Он начал собирать ее тайком в мешок и уносил к себе в лачугу. Соседи решили, что мусорщик «тронулся». Мало кому было известно, что в этой пыли есть некоторое количество золотого порошка, так как ювелиры, работая, всегда стачивают немного золота. Шамет решил отсеять из ювелирной пыли золото, сделать из него небольшой слиток и выковать из этого слитка маленькую золотую розу для счастья Сюзанны. А может быть, как говорила ему когда-то мать, она послужит и для счастья многих простых людей. Кто знает! Он решил не встречаться с Сюзанной, пока не будет готова эта роза. Шамет никому не рассказывал о своей затее. Он боялся властей и полиции. Мало ли что придет в голову судебным крючкотворам. Они могут объявить его вором, посадить в тюрьму и отобрать у него золото. Ведь оно было все-таки чужое. До поступления в армию Шамет батрачил на ферме у сельского кюре и потому знал, как обращаться с зерном. Эти познания пригодились ему теперь. Он вспомнил, как веяли хлеб и тяжелые зерна падали на землю, а легкая пыль уносилась ветром. Шамет построил небольшую веялку и по ночам перевеивал во дворе ювелирную пыль. Он волновался до тех пор, пока не увидел на лотке едва заметный золотящийся порошок. Прошло много времени, пока золотого порошка накопилось столько, что можно было сделать из него слиток. Но Шамет медлил отдавать его ювелиру, чтобы выковать из него золотую розу. Его не останавливало отсутствие денег – любой ювелир согласился бы взять за работу треть слитка и был бы этим доволен. Дело заключалось не в этом. С каждым днем приближался час встречи с Сюзанной. Но с некоторых пор Шамет начал бояться этого часа. Всю нежность, давно уже загнанную в глубину сердца, он хотел отдать только ей, только Сузи. Но кому нужна нежность старого урода! Шамет давно заметил, что единственным желанием людей, встречавшихся с ним, было поскорее уйти и забыть его тощее, серое лицо с обвисшей кожей и пронзительными глазами. У него в лачуге был осколок зеркала. Изредка Шамет смотрелся в него, но тотчас же с тяжелым ругательством отшвыривал прочь. Лучше было не видеть себя – эту неуклюжую образину, ковылявшую на ревматических ногах. Когда роза была наконец готова, Шамет узнал, что Сюзанна год назад уехала из Парижа в Америку – и, как говорили, навсегда. Никто не мог сообщить Шамету ее адрес. В первую минуту Шамет даже испытал облегчение. Но потом все его ожидание ласковой и легкой встречи с Сюзанной превратилось непонятным образом в железный заржавленный осколок. Этот колючий осколок застрял у Шамета в груди, около сердца, и Шамет молил бога, чтобы он скорее вонзился в это старое сердце и остановил его навсегда. Шамет бросил прибирать мастерские. Несколько дней он пролежал у себя в лачуге, повернувшись лицом к стене. Он молчал и только один раз улыбнулся, прижав к глазам рукав старой куртки. Но никто этого не видел. Соседи даже не приходили к Шамету – у каждого хватало своих забот. Следил за Шаметом только один человек – тот пожилой ювелир, что выковал из слитка тончайшую розу и рядом с ней, на юной ветке, маленький острый бутон. Ювелир навещал Шамета, но не приносил ему лекарств. Он считал, что это бесполезно. И действительно, Шамет незаметно умер во время одного из посещений ювелира. Ювелир поднял голову мусорщика, достал из-под серой подушки золотую розу, завернутую в синюю помятую ленту, и не спеша ушел, прикрыв скрипучую дверь. От ленты пахло мышами. Была поздняя осень. Вечерняя темнота шевелилась от ветра и мигающих огней. Ювелир вспомнил, как преобразилось после смерти лицо Шамета. Оно стало суровым и спокойным. Горечь этого лица показалась ювелиру даже прекрасной. «Чего не дает жизнь, то приносит смерть», – подумал ювелир, склонный к шаблонным мыслям, и шумно вздохнул. Вскоре ювелир продал золотую розу пожилому литератору, неряшливо одетому и, по мнению ювелира, недостаточно богатому, чтобы иметь право на покупку такой драгоценной вещи. Очевидно, решающую роль при этой покупке сыграла история золотой розы, рассказанная ювелиром литератору. Запискам старого литератора мы обязаны тем, что кое-кому стал известен этот горестный случай из жизни бывшего солдата 27-го колониального полка – Жана-Эрнеста Шамета. В своих записках литератор, между прочим, писал: «Каждая минута, каждое брошенное невзначай слово и взгляд, каждая глубокая или шутливая мысль, каждое незаметное движение человеческого сердца, так же как и летучий пух тополя или огонь звезды в ночной луже, – все это крупинки золотой пыли. Мы, литераторы, извлекаем их десятилетиями, эти миллионы песчинок, собираем незаметно для самих себя, превращаем в сплав и потом выковываем из этого сплава свою «золотую розу» – повесть, роман или поэму. Золотая роза Шамета! Она отчасти представляется мне прообразом нашей творческой деятельности. Удивительно, что никто не дал себе труда проследить, как из этих драгоценных пылинок рождается живой поток литературы. Но, подобно тому, как золотая роза старого мусорщика предназначалась для счастья Сюзанны, так и наше творчество предназначается для того, чтобы красота земли, призыв к борьбе за счастье, радость и свободу, широта человеческого сердца и сила разума преобладали над тьмой и сверкали, как незаходящее солнце». Надпись на валуне
Я живу в маленьком доме на дюнах. Все Рижское взморье в снегу. Он все время слетает с высоких сосен длинными прядями и рассыпается в пыль. Слетает он от ветра и оттого, что по соснам прыгают белки. Когда очень тихо, то слышно, как они шелушат сосновые шишки. Дом стоит у самого моря. Чтобы увидеть море, нужно выйти за калитку и немного пройти по протоптанной в снегу тропинке мимо заколоченной дачи. На окнах этой дачи еще с лета остались занавески. Они шевелятся от слабого ветра. Должно быть, ветер проникает сквозь незаметные щели в пустую дачу, но издали кажется, что кто-то подымает занавеску и осторожно следит за тобой. Море не замерзло. Снег лежит до самой кромки воды. На нем видны следы зайцев. Когда на море подымается волна, то слышен не шум прибоя, а хрустенье льда и шорох оседающего снега. Балтика зимой пустынна и угрюма. Латыши называют ее «Янтарным морем» («Дзинтара юра»). Может быть, не только потому, что Балтика выбрасывает много янтаря, но еще и потому, что ее вода чуть заметно отливает янтарной желтизной. По горизонту весь день лежит слоями тяжелая мгла. В ней пропадают очертания низких берегов. Только кое-где в этой мгле опускаются над морем белые косматые полосы – там идет снег. Иногда дикие гуси, прилетевшие в этом году слишком рано, садятся на воду и кричат. Тревожный их крик далеко разносится по берегу, но не вызывает отклика – в прибрежных лесах зимой почти нет птиц. Днем в доме, где я живу, идет привычная жизнь. Трещат дрова в разноцветных кафельных печах, приглушенно стучит пишущая машинка, молчаливая уборщица Лиля сидит в уютном холле и вяжет кружево. Все обыкновенно и очень просто. Но вечером кромешная темнота окружает дом, сосны придвигаются к нему вплотную, и когда выходишь из ярко освещенного холла наружу, тебя охватывает ощущение полного одиночества, с глазу на глаз, с зимой, морем и ночью. Море уходит на сотни миль в черно-свинцовые дали. На нем не видно ни одного огонька. И не слышно ни одного всплеска. Маленький дом стоит, как последний маяк, на краю туманной бездны. Здесь обрывается земля. И поэтому кажется удивительным, что в доме спокойно горит свет, поет радио, мягкие ковры заглушают шаги, а на столах лежат раскрытые книги и рукописи. Там, к западу, в сторону Вентспилса, за слоем мглы лежит маленький рыбачий поселок. Обыкновенный рыбачий поселок с сетями, сохнущими на ветру, с низкими домами и низким дымом из труб, с черными моторками, вытащенными на песок, и доверчивыми собаками с косматой шерстью. В поселке этом сотни лет живут латышские рыбаки. Поколения сменяют друг друга. Светловолосые девушки с застенчивыми глазами и певучим говором становятся обветренными, кряжистыми старухами, закутанными в тяжелые платки. Румяные юноши в щегольских кепках превращаются в щетинистых стариков с невозмутимыми глазами. Текст 1 1) Я живу в маленьком доме у самого моря. 2) Чтобы увидеть море, нужно выйти за калитку и немного пройти по протоптанной в снегу тропинке. 3) Море не замёрзло. 4) Снег лежит до самой кромки воды. 5) Когда на море подымается волна, то слышен не шум воды, а хрустенье льда и шорох оседающего снега. 6) Балтика зимой пустынна и угрюма. 7) по горизонту весь день лежит слоями тяжёлая мгла. 8) В ней пропадают очертания низких берегов. 9) Только кое- где в этой мгле опускаются над морем белые косматые полосы – там идёт снег. 10) Вечером кромешная темнота окружает дом, сосны придвигаются к нему вплотную, и, когда выходишь из освещенного дома наружу, тебя охватывает ощущение полного одиночества с глазу на глаз с зимой, морем и ночью. 11) Море уходит на сотни миль в чёрно- свинцовые дали. 12) На нём не видно ни одного огонька. 13) И не слышно ни единого всплеска, словно в расплывчатой туманной бездне обрывается земля. 14) К западу, в сторону Вентспилса, за слоем мглы есть маленький рыбачий посёлок. 15) Обык-новенный рыбачий посёлок с сетями, сохнущими на ветру, с низкими домами и низким дымом из труб, с чёрными моторками, вытащенными на песок, и доверчивыми собаками с косматой шерстью. 16) В посёлке сотни лет живут латышские рыбаки. 17) Поколения сменяют друг друга. 18) Светловолосые девушки с застенчивыми глазами и певучим говором становятся обветренными, кряжистыми старухами, закутанными в тяжёлые платки. 19) Румяные юноши в щегольских кепках превращаются в щетинистых стариков с невозмутимыми глазами. 20) Но так же, как и сотни лет назад, рыбаки уходят в море за салакой. 21) И так же, как и сотни лет назад, не все возвращаются обратно. 22) Особенно осенью, когда Балтика свирепеет от штормов и кипит холодной пеной, как чертов котел. 23) Но что бы ни случилось, сколько бы раз ни пришлось стаскивать шапки, когда люди узнают о гибели своих товарищей, всё равно надо и дальше делать сво1 дело – опасное и тяжёлое, завещанное дедами и отцами. 24) Уступать морю нельзя. 25) В море около посёлка лежит большой гранитный валун. 26) На нём еще давно рыбаки высекли надпись: « В память всех, кто погиб и погибнет в море». 27) Эту надпись видно издалека. 28) Когда я узнал об этой надписи, она мне показалась печальной, как все эпитафии. 29) Но латышский писатель, рассказавший мне о ней, не согласился с этим и сказал: 30) – Наоборот. 31) Это очень мужественная надпись. 32) Она говорит, что люди никогда не сдадутся и будут делать своё дело. 33) Я бы поставил эту надпись эпиграфом к любой книге о человеческом труде и упорстве. 34) Для меня эта надпись звучит примерно так: «В память тех, кто одолевал и будет одолевать это море». 35) Я согласился с ним и подумал, что этот эпиграф подходил бы и для книги о писательском труде. 36) Писатели не могут ни на минуту сдаться перед невзгодами и отступить перед преградами. 37) Что бы ни случилось, они должны непрерывно делать свой дело, завещанное им предшественниками и доверенное современниками. 38) Недаром Салтыков – Щедрин говорил, что если хоть на минуту замолкнет литература, то это будет равносильно смерти народа. (465 слов По К. Паустовскому) Вопросы к тексту:
Любая профессия – это колоссальный, самоотверженный труд. Труд во имя людей и доверенный людьми, тру, требующий от человек отваги и в определённой мере самопожертвования. И тем не менее люди готовы исполнить свой долг, несмотря на все трудности, пройти по жизни так, чтобы о них сказали, что жизнь их прожита не зря. И в этом сила человеческого духа. Умение преодолеть все невзгоды на пути, жить ради других, не отступить перед трудностями усиливает красочное описание враждебной человеку природы, например, в предложениях 6,7,10,11, в которых наиболее ярко «работают» _________ (Балтика пустынна и угрюма; тяжёлая мгла; кромешная темнота; чёрно- свинцовые дали ). Идею вечного противостояния человека и обстоятельств подтверждает и настойчивый повтор в предложениях 20,21 _______(как и сотни лет назад ). Использование в предложениях 26, 34 _____ (В память всех, кто погиб в море, В память тех, кто одолевал и будет одолевать это море ) заставляет читателя постоянно думать о проблеме истинной и мнимой самореализации человека на земле. Список терминов : 1) лексический повтор 6) сравнительный оборот 2) противопоставление 7) риторические вопросы 3) эпитеты 8) цитирование 4) ирония 9) многосоюзие 5) гипербола 10) восклицательные предложения. Текст 2 1)Приступая к работе над новой книгой, я испытываю боязнь перед белизной чистого листа бумаги, который может стать или не стать началом нового романа. 2) Невыносимо трудно нащупать нужную интонацию вещи, ритм. 3) А без этого не стоит писать: всё будет сухо, добротно, но с тупыми нервами. 4) Как возникают ритм и интонация – ответить сложно. 5) Это уже вопрос стиля, всего комплекса средств выражения, что особенно разительно отличает одного писателя от другого. 6) Стиль же вырабатывается только трудом. 7) Чтобы происходило чудо, то есть оживление написанных тобою страниц, нужно быть в литературе волом. 8) Писатель порой испытывает ощущение одиночества и оголенности в момент духовного и физического опустошения, когда поставлена точка в рукописи. 9) Тогда возникают сомнения и чувство беззащитности: что в твоей книге – правда или правдоподобие? 10) Лучшие книги остаются в голове писателя, а те, что написаны, только наполовину вылились на бумагу, потеряв краски, запахи, оттенки настроения. 11) В процессе работы – при переносе воображения на бумагу – потери чудовищные. 12) И эти потери порой приводят в отчаяние. 13) С детских лет у меня сложился образ писателя – человека чуткого, доброго, умного, совершенно необыкновенного: он всё знает о жизни, о людях, и сам он маг человеческих судеб и чувств. 14) Он обладает удивительной тайной – обыкновенными печатными знаками создавать мир, который для тебя реальнее реального. 15) Когда в институтские годы я познакомился с Паустовским, я увидел в нём счастливый облик писателя и человека, близкий к образу чародея, созданного моим детским воображением. 16) Этот замечательный писатель – олицетворение человеколюбия, добра и благородства. 17) Сейчас, пожалуй, нет в нашей литературе мастера, который вырастил бы так много учеников 18) Сколько неизвестных талантов отметил, скольким он привил любовь к тяжелейшему писательскому труду! 19) Что касается славы, денег, шума и эстрадного успеха, то именно Паустовский внушал нам, своим ученикам, ту самую осторожность, которая необходима, когда в подкованных сапогах идешь по льду. 20) Всё чересчур шумное и броское проходит, и остаются книги, помогающие людям жить и быть людьми. 21) Талант Паустовского фиксирует наше внимание на прекрасном. 22) Для Паустовского всегда критерий истины – мораль, а критерий морали – прекрасное. 23) Убыстренный темп современного мира, материальные богатства, сумасшедшие скорости, перенаселённые города с их новой архитектурой, непрерывное движение, наконец, власть телевизора и кинематографа – всё это создаёт ощущение подмены истинной красоты и в реальном мире, и в человеке. 24) Нам кажется, что мы знаем всё, что нас ничем не удивишь. 25) Закат в пролёте улицы едва ли заставит нас остановиться на мгновение. 26) Звёздное небо уже не кажется нам тайной тайн. 27) В повседневных заботах, в учащённом жизненном ритме, в шуме, суете мы скользим мимо прекрасного. 28) Мы уверены: истины на нашей ладони, они так отчётливо видны, так привычны, что мы устали от них. 29) И в итоге обманываем самих себя. 30) Как бы ни господствовала на земле точная наука, мир и человек в нем еще тайна, к которой мы только прикоснулись. 31) Но если бы некто всезнающий появился на земле и раскрыл вдруг все загадки вселенной, это бы людям мало что дало. 32) Ибо каждому суждено пройти долгий путь познания. (473 слова По Ю. Бондареву) Вопросы к тексту.
Окружающий мир и человек в нем – глубины непознанные, и вряд ли когда-нибудь удастся постичь их до конца и безоговорочно. Очевидно, что каждый из нас по- своему «отгадывает» загадки этого мира, и путь индивидуального познания бесценен. Помочь же человеку понять для себя «бездну» мира призван писатель. Обращаясь памятью к своему наставнику К. Паустовскому – истинному писателю, сумевшему раскрыть в своих произведениях прекрасное, Ю. Бондарев при помощи ____ (счастливый облик; замечательный писатель; тяжелейшему писательскому труду ) заставляет и читателя по- новому взглянуть на окружающий мир и себя. Говоря о муках собственного постижения мира и прекрасного в нем, о своей ответственности перед читателем, автор не раз использует ___(интонацию вещи, ритм – предложение 2; (вопрос стиля, всего комплекса средств выражения – предложение 5); потеряв краски, запахи, оттенки настроения (предложение 10 ). Неравнодушное отношение автора к творчеству, книгам и в целом к поднятой проблеме подчёркивается использованием в соседних предложениях ___ (предложения 10,11,12 ). Список терминов : 1) сравнительный оборот 6) ряды однородных членов 2) противопоставление 7) риторические вопросы 3) эпитеты 8) цитирование 4) ирония 9) экспрессивный лексический повтор 5) вводные конструкции 10) восклицательные предложения Текст 3
(447 слов По В.Набокову) Вопросы к тексту.
Посвящая текст А.С. Пушкину, В. Набоков уже в первом абзаце использует ___ («особенности пушкинского ритма, подробности жизни, имена людей, его окружавших»; «его записи, поэмы, сказки, элегии, письма, драмы» ) с целью показать, насколько дорога автору текста каждая деталь в жизни и творчестве великого поэта России. Используя в соседних предложениях ___(8,9), В.Набо- ков стремится подвести читателя к мысли о том, что самым важным в постижении дара любого писателя является личностное отношение к нему читателя. Более того, в конце текста открыто звучит мысль о том, что никакие, пусть даже самые опытные биографы не смогут так полно, живо представить образ, характер, как сможет это сделать сам человек. Не случайно в тексте не раз использованы восклицательные предложения, а в предложениях 22, 23 автор прибегает к ____, обращая читателя в 2свою веру». Финальным аккордом текста является использование В. Набоко- вым _____ (правдоподобие, а не правда – предложение 24), которые ещё раз подтверждают главную мысль текста. Список терминов:
Текст 4
Старик, по- старому остривший,- Отменно тонко и умно, Что ныне несколько смешно. (А.С. Пушкин) 20)И весь старик перед вами живет. 21) Художник сумел увидеть его, сумел выделить в своих Впечатлениях от него то, что его отличало от всех других гостей. 22) В чеховской «Чайке» начи- Нающий писатель говорит о беллетристе Тригорине: «23) У него на плотине блестит горлышко Разбитой бутылки и чернеет тень от мельничного колеса – вот и лунная ночь готова. 24) А у меня – трепещущий свет, и тихое мерцание звёзд, и далёкие звуки рояля, замирающие в Тихом ароматном воздухе… 25) Это мучительно». (421 слово По В.Вересаеву) Вопросы к тексту :
Посвящая текст проблеме обретения художниками истинного мастерства, заключающегося в создании правдивого образа, В. Вересаев уже в первых двух предложениях использует____. Показывая, насколько, по его мнению, неправдоподобен пейзаж на картинах итальянских мастеров эпохи Возрождения, автор текста заканчивает второй абзац ____. В. Вересаев призывает людей искусства учиться видеть окружающий мир у великих мастеров, обращается к опыту великих писателей, поэтому не случайно в последней части текста используется ___ (предложения 19, 23, 24, 25). Список терминов :
Текст 5
6)Мы говорим: эта картина поэтична, этот рассказ или стихотворение поэтичны. 7) Но что это значит? 8) Конечно, это значит, что они талантливы. 9) Но в чём суть самого таланта? 10) Суть, на мой взгляд, в том, что истинный талант ту или иную картину жизни умеет осветить светом вечности, умеет вырвать из жизни и показать её на фоне вечности. 11) Мы радуемся такому художественному произведению, часто не осознавая причину радости. 12) Мы говорим себе: «Как живо! Как точно! Как правдиво!» 13) Если легко понять, почему нас восхищает толстовская Наташа как вечная женственность, казалось бы, трудней понять, почему такой мошенник, как Ноздрёв, нас тоже по- своему радует, мы хохочем, как правдиво его Гоголь рисует. 14) Мы чувствуем, что человеческая вздорность в лице Ноздрёва тоже вечна и обречена на вечное художественное, а не просто басенное разоблачение. 15) Несколько раз в жизни, встречая вздорного жулика, пытавшегося мне что-то всучить, я начинал взрываться от возмущения и вдруг вспоминал: господи, это же Ноздрёв, как точно он его повторяет! 16) И как это ни странно, сила возмущения ослабевала, я только пытался отстраниться от него, что было тоже нелегко, потому что сам новоявленный Ноздрёв не понимал, что я в нём уже угадал Ноздрёва. 17) Всё это становилось смешным, потому что новоявленный Ноздрёв, не понимая, что он уже разоблачён, упорствовал, и чем больше упорствовал в мошенничестве, тем феноменальной делалось его сходство с уже давно описанным Ноздрёвым. 18) Гениальный создатель человеческих типов как бы угадывает вечный химический состав этого типа, заставляющий его в любых исторических обстоятельствах действовать одинаково. 19) Господи, думаем мы, там крепостное право, а здесь социализм или капитализм, а Ноздрёв всё тот же. (310 слов Ф. Искандер) Вопросы к тексту :
Настоящий писатель создаёт « вечные» образы, узнаваемые во все времена. Но как создать такой художественный образ? Как узнать его среди других? Этому непростому вопросу посвящено размышление Ф. Искандера. Автор сразу погружает читателя в проблему, начиная текст ___ (предложения 1, 2). К этому же приёму Ф. Искандер прибегает в предложениях 7 -10. Велика бывает наша радость, когда мы в повседневной жизни узнаём полюбившихся персонажей, «понимаем» их суть. И эта неподдельная радость передана в тексте ____ (предложения 12,15). Неравнодушное отношение автора к поднятой проблеме подчёркивается использованием местоимения мы, внутренней речи, а также ____ (предложения 8,10, 13,16,19). Список терминов :
Текст 6
(333 слова По А.П. Чехову) Вопросы к тексту :
Воспитанность – это не абстракция. Мы судим о ней по поведению человека, по его отношению к окружающим. Чехов с присущей ему лаконичностью определяет, по каким критериям можно распознать воспитанного человека. Обобщённое представление о воспитанности писатель раскрывает, обозначая частные случаи, когда проявляются моральные качества человека. Их своеобразный обзор даётся с помощью ______(предложения 2, 25, 29 и др). Чтобы показать возможное поведение человека в обыденных ситуациях, Чехов также использует _____ (пред-ложения 6, 11, 15, 16). Воспитанные люди – это особая группа. Она противопоставлена другим. Это подчёркивается приёмом _____(предложения 1 – 17). Чехов называет не только качества, присущие воспитанным людям, но и те, которых у них нет, даёт характеристику через отр и цание, используя в таких случаях среди прочих средств и _____(предложения 8,18). Список терминов :
Текст 7
13)Иностранных слов, хлынувших потоком в русский язык, хоть отбавляй. 14) По существу, в этом нет ничего дурного. 15) Русский язык издавна выращивал рядом со своими корнями корни чужеземные. 16) Это и Пушкин делал. 17) Но в настоящее время это уже именно поток, потоп, наводнение. 18) Среди новоприобретённых терминов существуют такие, которые, безусловно, отвечают требованиям новой реальности: например, понятие « спонсор» не могло существовать при социализме, при советской власти в нём не было нужды, а теперь такое понятие возникло, а в языке его нет. 19) Почему бы не взять? 20) Но многие и многие иностранные слова нам вовсе не требуются. 21) Говорящий полагает, что сказать эксклюзивный или консенсус вместо исключительный или согласие более интеллигентно. 22) До всего этого крушения К. Чуковский не дожил, хотя и назвал имя главной болезни бюрократического государства – канцелярит. 23) От слова канцелярия по аналогии с дифтеритом, аппендицитом и т.п 24) Он грустно смеялся над такими оборотами речи: « мы планируем на лето в Крым» вместо « мы собираемся в Крым». 25) « Разве у каждой семьи свой Госплан?» - спрашивал он. 26) Горько смеялся, когда люди при нём щеголяли ненужными иностранными словами и, употребляя их, думали, что приобщаются тем к образованности. 27) Интересно, что сказал бы он теперь: имидж, саммит? 28) Ведь у нас существуют для этих понятий русские слова. 29) Приходит мне на память Мария Степановна, милая, славная наша работница, неграмотная русская деревенская женщина родом из-под Орла. 30) Как она прекрасно, живописно говорила, рассказывала! 31) Но вот, увидев однажды голубей, копошащихся среди цветов, Мария Степановна произнесла бессмертную фразу: «Надо их оттеда аннулировать»…32) Словосочетание весьма характерное для современной речи. 33) Выгнать, прогнать – это слишком уж по- простецки, по-деревенски, а вот скажешь аннулировать – и ты уже образованный. 34) А где же интеллигенция, которая должна исполнять свой заветный долг – совершать отбор? 35) Интеллигенция, наблюдая этот мертвящий поток, сама им захлёбывается. Она лишилась иммунитета. 36) Спешит «прИнять» то пойло, каким денно и нощно потчуют всех нас улица, радио, газета, телевизор. 37) Я считаю, что интеллигенция отвечает за сохранение культурной традиции, в том числе и той ее части, которая связана с языком. (477 слов. По Л. Чуковской) Вопросы к тексту :
Статья Л. Чуковской посвящена проблеме современного словоупотребления. Но эта работа обращена не только к лингвистам, хотя здесь и есть ____: «дополнение», «склоняются», «имена числительные», «иностранные слова» и другие. Тема эта должна быть интересна всем, кого глубоко волнуют процессы, происходящие в языке. Как приглашение к разговору, как попытку совместного осмысления можно расценивать ____(предложения 19, 34). В статье не просто констатируются некоторые факты и явления современного русского языка, но выражается эмоциональное отношение к ним, например, благодаря использованию_____ « поток, потоп, наводнение» (предложение 17), приёма ____(предложения 7, 8). Экспрессия связана с тем, что автор не может быть молчаливым свидетелем того, как убивается живое начало в языке, которое в тексте обозначено с помощью ____(предложение 1) и приема ____: « язык обеспамятел», «забыл», «мертвеет», «выращивал». Список терминов :
Текст 8
2) Надо иметь и принципы в жизни. 3) Хорошо их даже изложить в дневнике, но, чтобы дневник был «настоящим», его никому нельзя показывать – писать для себя только. 4) Одно правило жизни должно быть у каждого человека, оно проявится и в его цели жизни, и в его принципах жизни, и в его поведении: надо прожить жизнь с достоинством, чтобы не стыдно было вспомнить . 5) Достоинство требует доброты, великодушия, умения не быть узким эгоистом, быть правдивым, хорошим другом, находить радость в помощи другим. 6) Ради достоинства жизни надо уметь отказываться от мелких удовольствий и немалых тоже… 7) Уметь извиняться, признавать перед другими ошибку – лучше, чем юлить м врать. 8) Обманывая, человек прежде всего обманывает самого себя, ибо он думает, что успешно соврал, а люди поняли и из деликатности промолчали. 9) Вранье всегда видно. 10) Природа создавала человека много миллионов лет, пока не создала, и вот эту творческую, созидательную деятельность природы нужно, я думаю, уважать, нужно прожить жизнь с достоинством и прожить так, чтобы природа, работавшая над нашим сознанием, не была обижена. 11) Природа созидательна, она создала нас, поэтому мы должны в нашей жизни поддерживать эту созидательную тенденцию. 12) Как это понимать, как прилагать к своей жизни? 13) На это должен отвечать каждый человек индивидуально, применительно к своим способностям, своим интересам. 14) Жизнь разно-образна, а следовательно, и созидание разнообразно, и наши устремления к созидательности в жизни должны быть тоже разнообразны по мере наших способностей и склонностей. 15) Как вы считаете? 16) В жизни есть какой- то уровень счастья, от которого мы ведём отсчёт, как ведем отсчет высоты от уровня моря. 17) А задача каждого человека и в крупном, и в малом повышать этот уровень счастья, повышать в жизни. 18) И своё личное счастье тоже не останется вне этих забот. 19) Но главным образом – окружающих, тех, кто ближе к вам, чей уровень счастья можно повысить просто, легко. 20) А кроме того, это значит повышать уровень счастья своей страны и всего человечества. 21) Способы различные, но для каждого что-то доступно. 22) Если не доступно решение государственных вопросов, что повышает всегда уровень счастья, если они мудро решаются, то ровысить этот уровень можно и в пределах своего рабочего окружения, в пределах своей школы, в кругу своих друзей и товарищей. 23) У каждого есть такая возможность. 24) Жизнь – прежде всего творчество, но это не значит, что каждый человек, чтобы жить, должен родиться художником, балериной или учёным. 25) Творчество тоже можно творить. 26) Можно творить просто добрую атмосферу вокруг себя, как сейчас выражаются, ауру добра вокруг себя. 27) Вот, например, в общество человек может принести с собой атмосферу подозрительности, какого-то тягостного молчания, а может внести сразу радость, свет. 28) Вот это и есть творчество. 29) Творчество беспрерывно. 30) Так что жизнь – это и есть вечное созидание. 31) Человек рождается и оставляет по себе память. 32) От тог, что созидает в своей жизни человек, что сотворил или натворил, зависит, какую память он о себе оставляет. (460 слов. По Д.Лихачёву) Вопросы к тексту :
Эссе Д.С. Лихачёва посвящено серьёзной философской проблеме – цели существования человека. Однако текст не перегружен сложными научными рассуждениями. Мысль как бы обнажается, делается прозрачной и доступной во многом благодаря языку. Для этого используются ___ (предложения 4, 5, 13, 24, 26). Раз обозначенная, тема развивается, а поступательное движение мысли понятно за счёт ____(предложения 16, 18, 19, 20, 22). Для этой же цели автор намеренно использует _____(« создавала», «созидательную», «созидание», «созидательность»), сталкивает однокоренные слова (предложение 25), показывая скрытые стороны ситуации: « обманывая… обманывает самого себя». Прозрачность языка достигается и благодаря использованию ____: «юлить и врать», «атмосфера» и «аура». Простота языка призвана не представить тему лёгкой, азбучной, а сделать доступной глубину поставленной проблемы. Ведь текст адресован молодым. Эта обращённость к читателю определяет и включение в текст____(предложения 12,15). Список терминов :
Текст 9
6)Жалость, я уверен, не объяснима никакими рациональными соображениями, она идёт к человеку сверху, от Бога. 7) Однако почти всякий человек иногда мучительно вспоминает случаи из своей жизни, где должен был провить жалость, но не проявил. 8) Думаю, сигналы сверху были, но мы сами в то время были настолько «расчеловечены», что не могли их принять. 9) Однако человек нравственно не тупой сохраняет этическую память и, восстанавливая картину своего равнодушия, мучается, кается и тем самым прочищает приемник своей души. 10) Чувство справедливости, можно сказать, более горизонтальное: пытаясь найти справедливое решение по отношению к человеку, мы как бы сравниваем одного с многими, мысленно перебегаем от этого человека к другим и от этих многих – как вывод – к этому одному. 11) Первоначальным ьолчком чувству справедливости может быть жалость к человеку, но человек в сложных случаях жизни, отталкиваясь от жалости, может так запутаться в поисках формулы добра, что приходит к самым безжалостным и несправедливым выводам. 12) Таким был наш социализм на практике. 13) Можно со всей безусловностью утверждать, что первоначальным толчком всех социалистических теорий была жалость к обездоленному человеку, жалость к «униженным и оскорблённым». 14) Как же могло получиться, что учение, в основе которого лежала жалость к человеку, породило самое безжалостное общество? 15) И стали его лозунгом не совсем случайные слова Горького: жалость унижает человека. 16)Были же среди революционеров искренние, желающие добра люд. 17) Неужели они не видели противоречия между объявленным идеалом этого государства – любви к народу – и самым безжалостным отношением к нему в жизни? 18) Безусловно, видели, но оправдывали. 19) Чем безупречней выполнение единого революционного долга, тем свободнее чувствует себя революционер от какого-либо долга перед конкретными окружающими людьми, ведь он дальше других пошёл ради будущей справедливой жизни. 20) Так он компенсирует своё революционное усердие и порождает новые (временные!) угнетения на пути к окончательной справедливости. 21) Из живого опыта жизни человек знает, что иногда к человеку надо проявить безжалостность для его же пользы. 22) Так, безжалостен учитель, оставляющий нерадивого ученика в школе после занятий, безжалостен родитель, наказывающий расшалившегося ребёнка, безжалостен хирург, распарывающий живого человека. 23) Хитрый механизм приспособляемости легко затмевает разум. 24) Революционер, благословляющий пролитие крови, охотно уподоюляет себя хирургу, чаще всего забывая, что хирург проливает кровь человека для того, чтобы спасти именно этого человека. 25) А революционер проливает кровь этого человека, чтобы сохранить верность идее, правильность которой ничем не доказана. 26) Произошла подмена жалости к человеку жалостью к сказке, понятой как новая истина. Платонов в «Чевенгуре» это замечательно описал.. 27) Все коммунисты этого произведения вполне искренние люди, и они бесконечно теоретизируют о справедливости и безжалостно убирают тех, кто, по их мнению, мешает устанавливать будущее царство справедливости. (460 слов По Ф. Искандеру) Вопросы к тексту :
Никто, наверное, не будет спорить о том, что надо проявлять добро. Чувствовать боль за человека. А что такое жалость и справедливость? Как они соотносятся друг с другом? И всегда ли жалость и желание восстановить справедливость несут доброту? Подобными вопросами задаётся Ф. Искандер. Привычные понятия предстают в неожиданном ракурсе. Таковы рассуждения в предложении 22. Чтобы усилить эффект, здесь используется____. Автор хочет размышлять вместе с читателем, стремится показать емудиалектическую трудность поставленного вопроса, поэтому включает в текст __(предложения 1, 14, 17). А чтобы нагляднее продемонстрировать неоднозначность похожих ситуаций, в предложениях 24, 25 применяет ___(« проливает кровь»). Жалость и справедливость рассматриваются всопоставлении и противопоставлении. Во-первых, как одномоментные чувства. Чтобы открыть в себе жалость, мы должны быть настроены на эту волну, как говорит автор, используя ___, прочистить «приемник души». Обратный процесс получает характеристику с помощью авторского ____(«расчеловечены»). Во-вторых, в исторической перспективе, в причинно-следственном ряду. И здесь Искандер опирается на литературу прошлого, использует в предложениях 13, 15 ___. Писатель противопоставляет век XIX, который призывал к снисхождению и милосердию к человеку, веку XX, который утверждал, что оскорбление в самой жалости к человеку, в неверии в его силы. Список терминов :
Текст 10
4)Я принадлежу к тому разряду людей, которых противопоставляют лирикам. 5) Занимался чистой теорией, был одним из многих избранных, кто пытался объять необъятное – призрачные элементарные частицы и необозримую Вселенную мечтал заключить в едином охвате. 6) Мне постоянно приходилось оперировать временем, символ «t» был составной частью едва ли не всех формул, какие создавал сам и заимствовал у других. 7) Оно, время, непостоянно и богато сюрпризами. 8) Протон и электрон не подвержены его влиянию, практически вечны,а, скажем, пион существует невообразимо короткий миг – долю секунды с шестнадцатью нулями после запятой. 9) Но и эта супермгновенная жизнь столь же нужна мирозданию, как и жизнь вечных частиц. 10) Космонавт в полёте живёт чуть- чуть медленнее, чем его товарищ на Земле. 11) И в просторах Вселенной есть колодцы – черные дыры, куда время как бы проваливается и застывает в бесконечности. 12) Относительность времени вне нас, вокруг нас, внутри нас. 13) Миллион лет или много более того понадобилось нашим далёким праотцам, чтоб создать себе грубое рубило, несколько сотен тысячелетий – чтоб вооружиться луком и стрелами, а за какой-нибудь неполный десяток тысяч лет в бурном темпе промчались к теории относительности, к космическим ракетам! 14) Природа подарила нам разум и получила взамен динамичность. 15) Наше время… 16) Насколько известно, люди почти никогда не бывали довольны своим временем, с завистью вглядывались или в прошлое – мол, вот когда-то была жизнь, не чета нынешней, золотой век, - или с надеждой в будущее. 17) Проницательный Белинский с неосторожной восторженностью заявил: «Завидуем внукам и правнукам нашим, которые станут жить в 1940 году…» 18) А в том году уже шла самая жесточайшая из человеческих войн – Вторая мировая. 19) Я тоже хотел бы знать, что станется с нашими правнуками через сто лет, но ошибка Белинского остерегает от оптимистических прогнозов. 20) Чтоб хоть как-то понять будущее, следует обратиться к прошлому, уловить в нем особенности развития. 21) В некоторых солидных работах, я наткнулся на многозначительные слова «золотой век энеолита». 22) Еще не возникло рабство, еще не произошло резкого разделения на богатых и бедных, а распространившееся земледелие – хорошо ли, плохо – кормило людей. 23) Но кто из нас удовлетворится таким ненадёжным благополучием, которое добвается мотыгой, зависит от малейших капризов природы – дождя не вовремя, случайного града, свалившейся засухи. 24) Золотой век – ой ли? 25) Счастливейшими в истории считаются четырадцать лет правления Перикла в Афинах. 26)Да, но это счастье казначея, прибравшего к рукам общую кассу. 27) Афины возглавляли союз эллинов, бесконтрольно распоряжались стекавшимися со всех городов взносами. 28) А Сократ в это время был приговорен к смерти, а великий Фидий брошен в тюрьму… 29) Ни одно время, если пристальнее вглядеться, не счастливее нашего. 30) Я так и не отыскал в истории мгновения, про которое можно бы сказать: остновись, ты прекрасно! (451 слово. По В. Тендрякову) Вопросы к тексту :
Время – это физическое измерение. Именно эта сторона всегда интересовала героя произведения Тендрякова. Поэтому в тексте используется ___(«протон», «электрон», «черные дыры», «частицы»). Но и для человека науки время оказывается загадкой. Жизнь пиона выражена математически – «доля секунды с шестнадцатью нулями после запятой». Прием ___ помогает перевести на математический язык слово «миг». А авторский неологизм («супермгновенная») ещё раз подчёркивает бесконечную малость жизни цветка, которая противопоставлена вечности, но является ее необходимой частью. Время подобно магме: «проваливается и застывает» (предложение 11), эти удивительные метаморфозы во Вселенной показывает прием ____. Но время – это не только научная величина, которой дано символическое обозначение «t», но и философская, историческая, культурная категория. В данном фрагменте текста сделана попытка осмыслить это понятие, рассмотреть различные аспекты «времени». В первом абзаце автор отмечает такие признаки аремени, как подвижность, неотвратимость, изменчивость. Поступательный ход времени подчеркивается построением фраз. Прием ____ в предложениях 1, 2, 3 создает ритмический рисунок. А мысль о круговороте времени (своеобразная циклическая модель) выражена посредством ____ (предложения 1, 3). Автор показывает, какие возможны ошибки при осмыслении чужой эпохи, которая находится за пределами «нашего времени», за гранью настоящего. В предложении 23 автор приводит аргументы, ращрушающие представление о веке, в названии которого используется ____. Образ счастливейшего периода в истории снижается за счёт употребления в речи ____ (предложение 26). Краткий исторический обзор автор завершает выводом, включающим ___: « не отыскал в истории мгновения, про которое можно бы сказать: остановись, ты прекрасно!» Список терминов :
Текст 11
(410 слов По В. Быкову) Вопросы к тексту :
Поиск самого себя, цели своей жизни – вот проблема, которая волнует В.Быкова. Видя ярчайший пример для подражания в жизни и творчестве Л. Н. Толстого, автор показывает, насколько мучителен бывает путь к самому себе, и в этом на раз автору помогает прием использования рядов ___________ (предложения 2, 4, 6). Обращаясь к авторитету великого писателя, В. Быков использует ___________ (предложения 8, 12, 14), которые позволяют читателю более глубоко проникнуть в суть проблемы. Неравнодушное отношение автора к поднятой проблеме подчеркивается употреблением ярких эпитетов, метафор, а также использованным в конце текста и обращенным к читателю ____________ (предложение 18). 1 Средства художественной выразительности. Практикум. 1 .Установите соответствие между примерами и средствами художественной выразительности. А)«нечистый» вместо «чёрт»; «обойтись посредством носового платка» вместо «высморкаться»1.Период, развёрнутая метафора. Б) Взошло ночное светило. Город постепенно погрузился в сон. 2.Антитеза. В)«В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов» (А.С.Грибоедов) 3.Эвфемизм. Г)Ты знаешь край, где все обильем дышит, 4.Перифраз. Д)В этой жизни умирать не ново, 5.Парцелляция. Е)"наш общий европейский дом", "столбовая дорога цивилизации" 6.Градация. Ж) И пляшет тень его в окне Вдоль насыпи. В ночи осенней. Там. За Араксом. В той стране (П. Антокольский). 7.Метафора. З)А досье у тебя посильнее, чем “Фауст” Гете. Материала хватит лет на сорок… И помни, уголовное дело - это тебе не брюки с рантом. Уголовное дело шьется в пять минут. Раз - и ты уже на стройках коммунизма… (С.Довлатов) 8.Сравнение. И)«В сто сорок солнц закат пылал…» (В Маяковский). 9.Развёрнутая метафора. К)Над утесами плеч возвышалось бурое кирпичное лицо. Купол его был увенчан жесткой и запыленной грядкой прошлогодней травы. . Лепные своды ушей терялись в полумраке, форпосту широкого прочного лба не хватало бойниц. Оврагом темнели разомкнутые губы. 10.Каламбур. Л)Клим слышал, как Москва, встречая царя, ревела ура. 11.Инверсия. М)Душа как сосуд с глубоким дном. 12.Гипербола. Н)Белеет парус одинокий В тумане моря голубом. 13.М етонимия. Ответы: А-3, Б-4, В-6, Г-1, Д-2, Е-7, Ж-6, З-10, И-12, К-9, Л-13, М-8, Н-11 2 . Установите соответствие между примерами и языковыми средствами. А)За кормой лунища. Ну и здорово! (В.Маяковский)1.Антонимы. Б) И вот, громадный, Горблюсь в окне, плавлю лбом стекло окошечное. Будет любовь или нет? Какая – Большая или крошечная? Откуда большая у тела такого: должно быть, маленький, Смирный любеночек. Она шарахается автомобильных гудков. Любит звоночки коночек». (В.Маяковский) 2.Увеличительная суффиксация. В)Тогда я крикнул солнцу: «Слазь, довольно шляться в пекло!» (В.Маяковский) 3.Контекстуальные антонимы. Г)Белый ест ананас спелый, Чёрный – гнилью мочёный. Белую работу делает белый, Чёрную работу – черный. (В.Маяковский) 4.Просторечная лексика. Д)Захочет покоя уставший слон - (В.Маяковский) 5.Нелитературная форма слова. Е)В наших жилах – кровь, а не водица… (В.Маяковский) 6.Уменьшительная суффиксация. Ж)Утихомирились бури революционных лон. Подернулась тиной советская мешанина. И вылезло из-за спины РСФСР мурло мещанина. (В.Маяковский) Ответы: А-2,4; Б-1,4,6; В-4,5; Г-1,3; Д-7; Е-3; Ж-3,4. 3. Тест. Вариант 1. 1. Дома новы, да предрассудки стары (А.Грибоедов). оксюморон 2) антитеза 3) перифраза 4) ирония 2. Сто лет прошло с нашей последней встречи.. перифраза 2) аллегория 3) литота 4)гипербола 3. Стальной оратор, дремлющий в кобуре (В.Маяковский). 1) метафора 2) перифраза 3) сравнение 4) синекдоха 4. В синем море волны плещут. В синем небе звезды блещут (А.Пушкин) 1) эпифора 2)анафора 3) парцелляция 4) риторическое восклицание 5. Близко буря. В берег бьется Чуждый чарам черный челн (К. Бальмонт). аллитерация 2) анафора 3) ассонанс 4) антитеза Ответы: 1-1, 2-4, 3-1, 4-2, 5-1. Тест. Вариант 2. Определите средство художественной выразительности: 1. За окнами шел игольчатый льдистый мягкий снег (С. Сергеев-Ценский). 1) сравнение 2) гипербола 3) эпитет 4) метонимия 2. В двух шагах отсюда. 1) инверсия 2) гипербола 3) эпитет 4) литота 3. Только слышно, на улице где-то Одинокая бродит гармонь (В. Исаковский). 1) антитеза 2) метонимия 3) риторическое обращение 4) градация 4. Бегут по морю голубому Барашки белые, резвясь (И.Северянин). 1) метафора 2) сравнение 3) аллегория 4) метонимия 5. Люблю я пышное природы увяданье (А.Пушкин). 1) антитеза 2) градация 3) оксюморон 4) литота Ответы: 1-3, 2-4, 3-2, 4-1, 5-3 4 . Составьте предложения, используя в них следующие слова как эпитеты: блестящий, золотой, волшебный, грозный, смело, горячо, волнующе, робко, таинственно. 5 . Прочитайте текст. Выпишите из него последовательно примеры эпитетов, олицетворений. Найдите сравнение. Какую роль выполняют они в тексте? Балтика зимой пустынна и угрюма. Латыши называют ее "Янтарным морем" ("Дзинтара юра"). Может быть, не только потому, что Балтика выбрасывает много янтаря, но еще и потому, что ее вода чуть заметно отливает янтарной желтизной. По горизонту весь день лежит слоями тяжелая мгла. В ней пропадают очертания низких берегов. Только кое-где в этой мгле опускаются над морем белые косматые полосы - там идет снег. Иногда дикие гуси, прилетевшие в этом году слишком рано, садятся на воду и кричат. Тревожный их крик далеко разносится по берегу, но не вызывает отклика - в прибрежных лесах зимой почти нет птиц… …Вечером кромешная темнота окружает дом, сосны придвигаются к нему вплотную, и, когда выходишь из ярко освещенного холла наружу, тебя охватывает ощущение полного одиночества с глазу на глаз с зимой, морем и ночью. Море уходит на сотни миль в черно-свинцовые дали. На нем не видно ни одного огонька. И не слышно ни одного всплеска. Маленький дом стоит, как последний маяк, на краю туманной бездны. (К.Паустовский) 6. Прочитайте текст. Напишите сочинение о роли эпитетов в тексте. За четверть часа до захождения солнца, весной, вы входите в рощу, с ружьем, без собаки. Вы отыскиваете себе место где-нибудь подле опушки… Четверть часа прошло. Солнце село, но в лесу еще светло; воздух чист и прозрачен; птицы болтливо лепечут, молодая трава блестит веселым блеском изумруда… Вы ждете. Внутренность леса постепенно темнеет; алый свет вечерней зари медленно скользит по корням и стволам деревьев, поднимается все выше и выше… Вот и самые верхушки потускнели; румяное небо синеет. Лесной запах усиливается, влетевший ветер около вас замирает…(И.С.Тургенев). |
Читайте: |
---|
Популярное:
Новое
- К чему снится клещ впившийся в ногу
- Гадание на воске: значение фигур и толкование
- Тату мотыль. Татуировка мотылек. Общее значение татуировки
- Что подарить ребёнку на Новый год
- Как празднуют день святого Патрика: традиции и атрибуты День святого патрика что
- Как научиться мыслить лучше Я не умею быстро соображать
- Эти признаки помогут распознать маньяка Существует три способа достижения абсолютной власти
- Как спастись от жары в городской квартире
- Слова благодарности для учителей: что написать в открытке любимому педагогу?
- Слова благодарности для учителей: что написать в открытке любимому педагогу?