Дом Пороховщикова — особняк в центре Москвы, в Староконюшенном переулке (дом 36). Построен в 1871—1872 годах для российского предпринимателя и мецената А. А. Пороховщикова, владельца гостиницы «Славянский базар» и одноимённого ресторана.

Здание, построенное на древнем фундаменте из дерева, удачно синтезировало приёмы национальной архитектурной традиции. Сложенный из толстых брёвен, украшенный резными наличниками, карнизами и подзорами, особняк сочетает крупные объёмы и не лишённый живописности облик. Проект дома в 1873 году получил премию на Всемирной выставке в Вене.

Особняк был выстроен А.А. Пороховщиковым в том же владении (ул. Арбат, 25), что и принадлежавший ему же доходный дом, но в отличие от последнего, выходил фасадом не на Арбат, а в Староконюшенный переулок. Архитекторами постройки стали Д. Люшин и А. Л. Гун. Первым съёмщиком помещений в здании был электротехник В. Н. Чиколев, разместивший тут агентство по продаже швейных машин собственного производства. С 1875 по 1878 годы в здании помещались редакции изданий «Газета А. Гатцука» и «Календарь».

В 1880-х годах в особняке размещается «Общество воспитательниц и учительниц с бесплатной школой коллективных уроков по естествознанию и математике, иностранным языкам, пению», здесь читали лекции физиолог И. М. Сеченов, зоолог М. А. Мензбир, энтомолог К. Э. Линдеман. 5 марта 1880 здесь на средства меценатов открыта женская Воскресная школа, библиотека и педагогический музей. С конца 1890-х ггодов здание передано под жильё для состоятельных людей.
В 1900-х годах здесь жил философ С. Н. Трубецкой.
К концу XX века здание обветшало и в связи с отсутствием должного ухода фактически пришло к аварийному состоянию.

В советское время, в 1980-х в Доме Пороховщикова располагалось Киевское районное отделение ВООПиК города Москвы, Совет ветеранов 77-й Гвардейской дивизии народного ополчения Киевского района с музеем, филиал библиотеки имени Н. А. Добролюбова.

На доме имеется памятная табличка

В 1995 году дом был передан в долгосрочную аренду (сроком на 49 лет) актёру А. Ш. Пороховщикову, правнуку А. А. Пороховщикова, и внуку его полного тёзки А. А. Пороховщикова, известного российского, а позже советского конструктора. Актёр собирается создать здесь музей Пороховщиковых. Половина участка, примыкающего к зданию, была использована для строительства современного клубного жилого дома на 6 квартир, примыкающего к дому Пороховщикова сзади. В 2004 году была закончена реставрация самого исторического здания.

Дом «для сдачи внаем» предприниматель и меценат Пороховщиков построил в 1870 году на месте другого жилого строения, принадлежащего статскому советнику и родственнику писателя Грибоедова Николаю Тинькову. Первое здание на Арбате, 25, тоже было знаменито – его стены видели самого Пушкина! Здесь жил генерал и поэт Денис Давыдов, к нему в гости по-дружески и приходил Александр Сергеевич. Гусар, участник восьми войн, командир партизанского движения в 1812 году, Денис Давыдов поразил юного Пушкина своей поэзией и своими принципами еще в лицейские годы. Будучи зрелым поэтом, на вопрос собеседника «Как вам удалось не стать подражателем Жуковского или Батюшкова?» Пушкин отвечал, что этим он обязан Денису Давыдову, который дал ему почувствовать «возможность быть оригинальным».

Александр Пороховщиков покупает участок на Арбате в 1869 году, и за год по проекту популярного в то время архитектора Роберта Гедике строится доходный дом – строится «с размахом», как любил Пороховщиков. Три этажа из кирпича с окнами разной формы и чугунными ограждениями балконов. Непривычный для Арбата модерн с готическими элементами – среди зданий-соседей в стиле классицизма. Рядом предприниматель возводит для себя деревянный дом-избушку с резными наличниками и подзорами – тоже «отличный от всех».

«Общество русских врачей»

Сразу же после постройки здание берет в аренду, а через некоторое время и выкупает широко известное в Москве «Общество русских врачей». Обосновавшись на Арбате в 1865 году, врачи открывают в доме №4 аптеку и общедоступную лечебницу, но разногласия с хозяином вынуждают искать другое помещение, причем поблизости, чтобы не навлечь гнев конкурентов.

Новым адресом и стал доходный дом Пороховщикова. Само создание общества было ответом «Обществу немецких врачей», которые пытались монополизировать «право лечить москвичей». Доктора из «Общества русских врачей» брали за прием, «за совет», символическую по сравнению с традиционными гонорарами лекарей плату – 20 копеек. Билет в театр тогда, к примеру, стоил 40 копеек. Если же больной и вовсе не имел средств, то его принимали бесплатно. Также и аптека отпускала бедным лекарства безвозмездно.

«Через науку служить человечеству!» - девиз «Общества русских врачей». У его истоков стоял хирург профессор Федор Иноземцев. Он первым провел операцию под эфирным наркозом. Вторым основателем общества называют бальнеолога Семена Смирнова, чье имя носит «Смирновская» целебная вода, открытая им в Железноводске. В Арбатской лечебнице впервые оборудовали кабинет «для лечения электричеством» - физиотерапии, как сказали бы сегодня. Здесь начинали свой путь в медицине ученый-патологоанатом академик Алексей Абрикосов и хирург, специалист по онкологии Петр Герцен.

«Классы рисования и живописи»

Кроме приема больных и аптеки, на Арбате, 25, врачи издавали газету, читали лекции, собирали единомышленников. В начале XX века Арбат был улицей врачей, а не поэтов и художников, как принято считать. По данным справочника «Вся Москва», в 1916 году здесь проживало 87 медиков, а художников – всего 15. Кстати, творили они буквально бок о бок друг с другом. «Общество русских врачей» соседствовало с «Классами рисования и живописи» Константина Юона и Ивана Дудина. И хотя художественная студия занимала лишь небольшое помещение на втором этаже, здесь тоже спорили, искали новые методы и способы самовыражения. В «Классах рисования» учились Владимир Фаворский и Вера Мухина, Василий Ватагин и Александр Куприн. Студенты не были чужды и политики: строили баррикады на Арбате в декабре 1905 года, за что курсы чуть было не закрыли.

На третьем этаже располагались меблированные квартиры. В восьмом номере до 1935 года жил и работал ученый-математик академик Николай Лузин, основатель математической школы школы самостоятельного мышления, которую ученики прозвали «Лузитания». Его судьба сложилась трагически: после серии «разоблачающих классового врага» публикаций в газете «Правда» он остался без работы, без любимого дела и, по сути, в изоляции.

Дом А.А. Пороховщикова сегодня

Сейчас на Арбате, 25, располагается одна из достопримечательностей современной Москвы – Музей истории телесных наказаний. Куда особо впечатлительным натурам вход заказан – способы и машины для «членовредительства и умерщвления» представлены здесь во всем многообразии.

В конце одной из самых старых улиц Москвы, в доме № 55 по Арбату расположена мемориальная квартира Андрея Белого. Здесь, 14 октября 1880 года, родился Борис Николаевич Бугаев, один из отцов русского символизма, поэт, прозаик, критик, мемуарист и исследователь литературы.

История самого дома старше поэта больше чем на век: старый усадебный дом, лежащий в основе усадьбы, перестроенной в конце 1870-х годов по проекту архитектора Митрофана Александровича Арсеньева, был построен еще до пожара 1812 года. Квартиры в доходном доме сдавались преподавателям Московского университета, одну из которых (№ 7) и получил математик Николай Васильевич Бугаев – отец поэта.

Борис Бугаев проводит в квартире школьные годы, заканчивает Московский университет. Судьбоносным для будущего символиста становится соседство Бугаевых с семьей Михаила Сергеевича Соловьева, внука известного историка и родного брата философа Владимира Соловьева. Частые гости Соловьевых – Валерий Брюсов, Дмитрий Мережковский, Зинаида Гиппиус, «старшие символисты», дружба с которыми, зародившаяся здесь, в доме № 55 по улице Арбат, определила дальнейшую творческую судьбу поэта. Здесь же родился его псевдоним – «Андрей Белый».

В 1906 году Белый покинет дом на Арбате уже ведущим московским символистом, пережив смерть отца и первую «мистическую влюбленность» в Маргариту Кирилловну Морозову. Семья Соловьевых в 1902 году помогла поэту издать его первую книгу – «Симфония (2-я, драматическая)».

Надстроив четвертый этаж, в 1930-х годах дом отдадут под коммунальные квартиры, еще полвека в нем будет существовать Министерство иностранных дел. С 1987 года квартира № 7 поступает в распоряжение государственного литературного музея им. А. С. Пушкина, и уже в 2000 году там открылся музей Андрея Белого.

В квартире, занимающей половину третьего этажа пять комнат. Сейчас в детской размещена часть экспозиции, связанная с юношескими годами поэта. Здесь же можно найти все черновики и записи, посвященные эпопее «Моя жизнь», в которую вошли повести «Котик Летаев» и «Крещеный китаец», главный герой которых, юный Летаев, наделен многими автобиографическими чертами. Часть экспозиции, посвященная матери поэта, расположена в спальне родителей. Экспонаты рассказывают, что именно Александра Дмитриевна Бугаева привила интерес юному Боре не только к поэзии, но и к музыке и живописи. Отдельное место в комнате занимают экспонаты, рассказывающие о музах поэта: Любови Дмитриевне Менделеевой-Блок и Маргарите Кирилловне Морозовой.

Все литературное наследие Белого: рукописи, черновики, письма, книги и фотографии – расположено в бывшей столовой. А гостиной возвращена ее историческая функция. В ней сегодня, как и при семье Бугаевых, проводятся творческие встречи и музыкальные вечера.

Сегодня в фондах музея уже более 1000 единиц рукописей, машинописей и документов, среди которых можно найти автографы В. Я. Брюсова, Н. С. Гумилева, И. Северянина и, благодаря частным коллекциям, они постоянно пополняются.

В списке объектов культурного наследия, открытых для посещения 18апреля и(или) 18мая, только что опубликованном в сообществе(http://community.livejournal.com/arch_heritage/322822.html), значится и дом Пороховщикова:

Очень интересный дом!
Обращение "образованного" общества к вековому культурно-художественному наследию русского народа.
Очень разные аспекты этого процесса можно было бы обсудить на материале этого замечательного памятника (и его многочисленных родственников - в Ногинске, Калуге, Угличе,... и в Москве). Но мне хотелось бы отметить один, возможно, не самый важный, но всё-таки существенный поворот темы.
Выкладывая во множестве сообщения о деревянных домах в своём журнале и в сообществе "Наличники России" (http://community.livejournal.com/nalichnik_ru), я с немалым удивлением отмечаю, что с явной статистической достоверностью время от времени приходят комментарии довольно странной, я бы даже сказала - ненатуральной направленности. Часто в моих сообщениях речь идёт о вандализме - вандализме как населения, так и власти. Куда денешься - это постыдное явление распространено повсеместно. В вышеупомянутых комментариях "ненатуральной" направленности с практически нескрываемым удовлетворением и удивительной "пассионарностью" разрушения делаются попытки "оправдать" вандализм. Все аргументы годятся. В частности - абсолютно негодный и абсурдный:
"В таких домах жить нельзя. Бедные жители - в стенах щели, в квартире сквозняк, и (о ужас!) нет горячей воды и канализации. А потому надо всё скорей крушить" и так далее, всё так же ненатурально.
Да, в домах, построенных 100 лет назад нет современных бытовых удобств, и они нуждаются в серьёзных ремонтах.
Но из этого абсолютно не следует, что вековое наследие надо "сбрасывать с корабля современности" и поощрять вандалов. Архитектурные формы, материалы и стиль декора никоим образом не являются помехой бытовому обустройству на самом современном уровне. Что красноречиво доказывает дом Пороховщикова. Уже более ста лет назад в нём всё было устроено для быта весьма и весьма комфортно и технологично. Хорошо бы, чтобы об этом подробнее написали люди знающие.
Тем более сейчас не может быть в этом вопросе никакого противоречия. Всё давно совместимо "в одном флаконе". Удивительно, что приходят людям в голову такие странные "аргументы"!
Рассмотрим дом поближе.
Прошу не судить строго мои описания и наблюдения - поскольку я не имею образования в этой области, то и протрактовать видимое квалифицированно не имею возможности. Думаю, знающие люди поправят и объяснят, что к чему в деревянном строительстве.

Фасад со стороны Староконюшенного переулка. Посредине три островерхих наличника объединены общей линией наверший, а по бокам - по одному наличнику с горизонтальной линией навершия(технологические скаты не рассматриваем, в систему декора они не входят):

Центральная группа трёх окон:

"Отпиливаю" один наличник:

У окон уличного фасада, расположенных по бокам от центральной группы, наличники такие:

Чуть крупнее верхняя часть:

Нижняя часть:

Вот этот наличник вместе со всей секцией дома:

Из информационной таблички узнаём:
"Памятник архитектуры
Деревянный жилой дом последней трети XIX века
(А.А.Пороховщикова)
1871г.
архитектор А.Л.Гун (нрзб)
Охраняется государством"
Странноватой немножко кажется мне дата. Как-то плохо верится, что в 1871 году создавались ТАКИЕ рисунки. Уж очень смелая и обощающая линия без мелкой деталировки. Лет эдак на 25-30 позже - это было бы естественно и понятно. Но может быть в 1871 году был построен дом, а декор - всё-таки рубежа веков? Впрочем, кто знает, тот пусть и уточняет. Возможно, придётся пересматривать своё устоявшееся мнение ввиду неоспоримых фактов.
Однако вернёмся к последней фотографии. По бокам от окна мы видим удивительный декор. Сходство с домом в Ногинске(http://ehidnazevaka.livejournal.com/2008/07/03/) потрясающее! Ногинская версия(она справа) - явное упрощение-уплощение-удешевление версии московской(слева):

Посмотрим на окошко сбоку. Объёмы значительны:

Доска с птицами прикреплена как-то странновато - какие-то нестыковки и технологические недодуманности (или следы каких-то ремонтов?):

Единственный кадр приплюснутого чердачка (светёлкой эту нашлёпочку не назовёшь):

Теперь крыльцо уличного фасада:

Декор козырька:

Посмотрим на фотографии торцов брёвен крыльца и (якобы) самого дома. Пишу "якобы", потому как в сомнениях. Может быть это всего лишь декор, имитирующий торцы конструктивно безальтернативных брёвен? Может быть и поперечные брёвна не брёвна вовсе, а декорация??? Вся в каких-то подозрениях о неестественности, смотрю на фотографии:

Теперь "подзоры". "Подзоры" беру в кавычки. Подзоры должны быть ажурные, лёгкие. Эти подзоры скорее не подзоры, а сложносоставленный слоёный фриз:

Посмотрим на дом с левого угла (правый угол не слишком презентабелен):

И перейдём к рассмотрению бокового фасада. Мы видим тут единичное окно с другим наличником:

Верхняя часть наличника. В кадр попадают острые-преострые пики забора. Здорово заточены, однако. Интересно, а изначально какой был забор, да и был ли он здесь вообще во времена царской России? Воспринять эту холоднооружейную эстетику как элемент декора не удаётся, как не прищуривайся. Классовое оружие певцов социального мира. Поют и пики затачивают под своё сладкоголосое пение. Это более чем неприлично. И не на отшибе в промзоне, а в самом центре Москвы:

Нижняя доска наличника:

Боковая "пилястра", соответственно нижняя и верхняя части:

Фрагмент навершия вместе с узорным стенным фризом:

Есть на этом фасаде и весьма разнообразно декорированное высокое крыльцо:

Козырёк ближе:

Самые верхние фризы:

Фризов так много, что я уже в них подзапуталась. Кажется, этот фриз относится к плоскому козырьку, который мы видим слева от нарядного навершия бокового крыльца. Правда я уже не могу понять, откуда там взялся подпирающий столбик. Может быть в кадр не попал? Ну да ладно, потом выяснится:

И с этим фризом не всё ясно. Такой же точно идёт понизу. Но здесь он снят в каком-то непонятном месте. Думаю, и это позже прояснится: