Говоря о межнациональных отношениях в нашем государстве, мы не можем не остановиться на теме национального самосознания. Понятие "национальное самосознание" состоит из двух слов. Одно из них, самосознание, означает способность "Я" сознавать самого себя как индивидуальность и как члена определенной общности. А иначе говоря, это способность индивида идентифицировать себя с самим собой и с определенной общностью. Степень развитости самосознания может быть различной и зависит от глубины идентификации личности с самим собой и общностью. Чтобы верно построить концепцию национального самосознания, необходимо прежде определиться с понятием нация. Можно выделить два основных значения понятия нации. Во-первых, нация отождествляется с этнической общностью. Во-вторых, нация трактуется как гражданская общность. Мы же будем называть их соответственно этническим и национальным самосознанием. Так как речь идёт о самосознании русских, то остановимся на его этническом и национальном аспектах. Нужно ли в русском человеке акцентировать его этническое происхождение и способствовать актуализации его этнического самосознания? Да, безусловно, нужно и это связано с тем, что русские больше всех других народов бывшего СССР потеряли свои этнические качества, именно у русских оказалось размытым этническое самосознание. Русский был более советским человеком, чем представители других этносов. В результате этого он плохо различал другие этнические группы и общности как в нашей стране, так и за рубежом. Этническое самосознание русским необходимо не для того, чтобы блюсти чистоту крови, но для того, чтобы знать себя и других. Однако, чтобы быть русским, мало иметь этническое самосознание. Русское национальное самосознание не тождественно этническому самосознанию. Национальное самосознание, основанное на сознании личностью своей принадлежности к определенной гражданской общности, имеет достаточно сложную структуру. Во-первых, оно немыслимо без чувства ответственности перед государством и предполагает сознание человеком своих гражданских прав и обязанностей. Если гражданин России, независимо от места проживания и этнического происхождения, изъявляет готовность защищать ее интересы и действительно их защищает, то он, несомненно, имеет в себе очень важный компонент русского национального самосознания. Во-вторых, важным фактором национального самосознания для граждан любой страны является их родной язык.(так для русских граждан это, конечно же, наш русский язык) По-русски говорят и мыслят не одни этнические русские. Этнически не русские в той мере русские, в какой освоили русский язык. Так что можно быть одновременно осетином (принадлежать осетинскому этносу) и русским или, по крайней мере, русскоязычным. Но для того, чтобы быть не просто русскоязычным (каковыми, кстати, и, к сожалению, являются многие этнически русские люди), необходимо приобщиться в максимальной полноте к русской культуре, которая составляет третий важный компонент национального самосознания. Принадлежность же к русской культуре означает не эрудицию в области литературы, музыки, философии и т.д., даже не любовь к ней, а приятие и практическое утверждение ее основополагающих ценностей. Для русской культуры характерно свое специфическое понимание и переживание таких общечеловеческих ценностей как добро и зло, свобода, справедливость, смысл жизни, любовь и другие. Важно отметить, что эти ценности по-разному преломляются в конкретных формах культуры: философии, морали, праве, искусстве, фольклоре, мифологии и даже науке. Чтобы их усвоить в процессе социализации, обучения и воспитания, необходимы специфические приемы и методики, свойственные для каждой из названных форм культуры. Одно дело поучить знания по математике, другое - усвоить нравственные нормы и ценности, третье - овладеть правовой культурой, четвертое - приобрести художественный вкус и т.д. Самый лучший способ овладения русской культурой и параллельно с ним - формирования национального самосознания - это участие в процессе культурного творчества в продолжении национальной традиции. Так же надо отметить еще один из последних, но не маловажных компонентов национального самосознания русских, усвоение и принятие которого свидетельствует о полноте и предельной глубине национального самосознания. Это - религия. Для русских - это православие. Не случайно до революции считалось, что быть русским - это, значит, быть православным. Конечно, многие граждане России не могут принять православие как свою религию, ибо исторически связаны с другими религиозными направлениями: исламом, буддизмом, иудаизмом и т.д., но уважать православие, знать его историю, основы вероучения, роль в жизни семьи, общества и государства должны все: верующие и неверующие, этнические русские и представители других народов. Религиозный компонент национального самосознание необычайно важен, ибо только с позиции высшей Божественной истины каждый народ может осознать свою правоту, свои грехи и свое высшее предназначение на земле. Русское национальное самосознание нельзя себе представить без покаянного принятия своей судьбы. Смирение и покаяние - высшие религиозные переживания, которые являются предпосылкой для искупления грехов, для нравственного совершенствования, для развития во всех областях человеческой деятельности. Это касается и отдельного человека и нации в целом. Таким образом мы можем выделить такие особенности русского национального самосознания как толерантность, умение уживаться рядом с другими народами, уважать их культуру и историю. Именно эти качества на протяжении всей нашей истории помогали и продолжают помогать русским людям мирно сосуществовать с другими этносами, не вступая в противостояние, умножать культурное наследие своего народа и рядом с ним живущих народов.

Русский характер как предмет русской общественной мысли. Авто- и гетеростереотипы русских

2.1. Понятие о русском национальном характере

Понятием «национальный характер» сегодня активно пользуются политики, ученые, писатели, журналисты. Оно появляется на страницах научных монографий, в газетах и журналах, звучит в публичных выступлениях. Часто в понятие национального характера вкладывается самый различный смысл. И это неудивительно, ведь национальный характер - самый неуловимый феномен этничности. Долгое время ученые вообще спорили о том, существует ли он в действительности. Но сегодня общепризнанно существование национальных особенностей, которые представляют свойственное только одному народу сочетание национальных и общенациональных черт. Они проявляются как определенные нормы и формы реакций на окружающий мир, а также как нормы поведения и деятельности. Таким образом, можно сказать, что национальный характер - это совокупность специфических физических и духовных качеств, норм поведения и деятельности, типичных для представителей той или иной нации.

История каждого народа сложна и противоречива. По этой причине сложен и противоречив и характер каждого отдельного народа, который складывается на протяжении веков под влиянием географических, климатических, социально-политических и иных факторов и обстоятельств. Исследователи национального характера считают, что вся совокупность детерминирующих факторов и обстоятельств национального характера может быть разделена на две группы: природно-биологические и социально-культурные. Первая группа факторов связана с тем, что люди, принадлежащие к разным расовым группам, будут демонстрировать разные нормы реакции и темперамента. А тип общества, сформировавшийся у того или иного народа, окажет еще большее влияние на его характер. Поэтому понять характер какого-то народа можно, только если понято общество, в котором этот народ живет и которое он создал в определенных географических, природных условиях.

Очень важно также и то, что тип общества определяется прежде всего той системой ценностей, которая принята в нем. Поэтому в основе национального характера лежат социальные ценности. Тогда можно уточнить и конкретизировать понятие национального характера . Он будет представлять собой совокупность важнейших способов регулирования деятельности и общения, сложившихся на основании системы ценностей общества, созданного нацией. Хранятся эти ценности в национальном характере народа. Устойчивость ценностей придает устойчивость обществу и нации. Поэтому, чтобы понять национальный характер, нужно вычленить набор ценностей, носителем которых является русский народ.

2.2. Роль этностереотипов в изучении национального характера

Измеряемой формой проявления национального характера служат этнические стереотипы, которые выполняют важную функцию, определяя поведение человека в различных ситуациях и влияя на его симпатии (антипатии) в ситуации межкультурных контактов. Они способствуют формированию образов «хороших» и «плохих» народов, ориентируя нацию на поиск союзников и партнеров, а также соперников и врагов. Усваиваются этностереотипы в процессах инкультурации и социализации.

Этнический стереотип - это социально обусловленный схематический образ своей этнической общности (автостереотип) или представление о других этнических общностях (гетеростереотип). Как уже было отмечено, стереотипы возникают из-за стремления человека к «экономии» мышления - конкретизации, сведению абстрактных понятий к конкретным образам, и упрощению, описанию большой группы людей как единой, объединенной общими характеристиками. Они формируются как в процессе непосредственного межэтнического общения, так и посредством неорганизованных форм передачи информации (слухи, анекдоты, поговорки), а также предубеждений, уходящих корнями в исторические традиции (например, антисемитизм).

Однако наблюдениями и исследованиями установлено, что живые люди, представители какого-либо народа, могут существенно отличаться от имеющихся стереотипов этого народа. Очевидно, так же осторожно нужно подходить и к стереотипам как к индикаторам национального характера. Обязательно нужно учитывать, что в зависимости от чувства симпатии или антипатии, которое испытывает носитель стереотипа к тому или иному народу, будут актуализироваться противоречивые стереотипы, относящиеся к этому народу. Нельзя забывать также, что этностереотип - это своего рода проективный тест, распространяемый на весь народ, при котором люди - создатели стереотипа выражают собственные психологические особенности. Нередко обнаруживается обратное влияние стереотипов: например, в ситуации сравнения положительный гетеростереотип может вызвать негативный автостереотип. И, наконец, автостереотипы дают более благоприятную оценку, чем гетеростереотипы. С этим связано также то, что стереотипы формируются на основе избирательности, постоянного сопоставления соответствующих черт своего и чужого народа. Иными словами, стереотип формируется при сравнении «нас» с «не нами», хотя это обычно и не осознается человеком.

Категоризация «мы - они» происходит с древнейших времен и связана с тем , что человек, являясь членом различных социальных групп и общностей (классов, половозрастных, профессиональных, религиозных, политических и, конечно, этнических групп), постоянно противопоставляет себя и членов своей группы другим людям, представляющим чужие группы. При этом идет единый процесс дифференциации и идентификации, который приводит к формированию социальной идентичности - осознанию себя как члена какой-либо группы и оценочному отношению к этой принадлежности.

Этническая идентичность занимает особое место в русской культуре. Она принимает форму «наши - не наши», «свои - чужие». Основным критерием при этом выступает религиозная принадлежность, а также отнесение к западному или восточному миру. На этой основе и формируется специфически русское понятие «иностранец», которым обозначаются люди, относящиеся к западному миру. Для названия всех остальных людей обычно используют термины, указывающие на этническую принадлежность (японец, китаец и т.д.).

Можно предположить, что такое специфическое использование названий своими корнями уходит в процесс формирования великоросской идентичности, происходивший в период возвышения Москвы. С одной стороны , тогда Русь из-за падения Византии осознала себя государством - единственным хранителем православия (послание Филофея), находящимся во враждебных отношениях с другими христианскими, но не православными странами. Она постоянно испытывала давление с их стороны - тевтонские рыцари, Польша, Литва, ливонские войны. С другой стороны, именно тогда Русь повернулась лицом к Востоку, многие черты которого она восприняла через татаро-монголов, а затем стала наследницей Орды и двинулась дальше, осваивая Сибирь и Дальний Восток, вбирая в себя проживавшие там народы. То есть Восток был ближе, понятнее и воспринимался на Руси как внутренняя территория. В противоположность этому Запад (Европа) был чем-то враждебным, стремящимся поглотить или уничтожить саму Россию. Немаловажным был и тот факт, что язычники и мусульмане-татары, жившие на Востоке, могли стать православными, «своими» (многие русские дворянские роды являются потомками принявших православие татар), в то время как католики и лютеране, жившие на Западе, «своими» стать не могли никогда. К тому же они не могли говорить на русском языке, были «немыми», «немцами» (это слово еще в XIX веке обозначало всех иностранцев из Европы).

Все это и стало причиной настороженного отношения к иностранцам, постоянного подчеркивания их чуждости, выделения и отделения от «своих» русских и от более близких гостей с Востока. Контрастность иностранцев прежде всего проявлялась и проявляется на уровне поведения, когда даже в мелочах подчеркивается существующая разница. Так, во времена Московской Руси царь, принимая иноземных послов, после их визита мыл руки, считая, что опоганился. А небольшое количество иностранцев, находившихся в Москве, проживало только в Немецкой слободе, отгороженной забором и охраняемой стрельцами от русского населения.

Со времени реформ Петра I таких крайностей уже не было, да и количество иностранцев в стране заметно увеличилось. Интересно, что в это время сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, иностранцы были учителями, с помощью которых Россия должна была в короткое время стать европейской страной. Некоторая часть российского дворянства, доходя в своем преклонении перед Западом до абсурда, вообще пыталась отрицать все русское, принимая лишь то, что находило одобрение иностранцев. Поэтому с таким трудом пробивали себе дорогу российская наука, философия, искусство. Но с другой стороны, ощущение чуждости, инаковости не исчезало. Показателен в этом отношении пример первого командующего русской армией во время войны 1812 года Михаила Богдановича Барклая де Толли. Несмотря на то, что он родился в России, был прекрасным профессионалом и многократно доказал свою преданность интересам родины, русская армия не принимала его только из-за французской фамилии и не желала подчиняться ему, считая его чужаком.

В советские времена положение иностранцев в нашей стране вновь стало напоминать отношение к ним во времена Московской Руси. Специальные гостиницы для их проживания, отдельные маршруты для экскурсий, сопровождающие, контролирующие все их контакты, даже при более высоком, чем для своих граждан уровне сервиса, породили на Западе представление о Советском Союзе как об империи зла.

В наши дни ситуация, безусловно, изменилась, но не кардинально. Иностранцам по-прежнему дают понять, что они не такие, как все остальные люди (жители нашей страны). Очень характерно, что в российских гостиницах , музеях в прейскурантах совершенно официально указаны разные цены на одни и те же услуги для своих (россиян) и иностранцев. Если учесть, что весь современный «западный мир» исповедует идею равенства и для его представителей невозможно (запрещено их воспитанием) выделение людей по расовому, этническому, половому или какому-либо иному признаку, то становится понятным, почему они не очень уютно чувствуют себя в нашей стране.

Если воспользоваться рассматривавшейся ранее моделью Беннета, говорящей о воспитании межкультурной чуткости, то для русского человека этот путь начинается не с отрицания межкультурных различий, а со стадии защиты, с преодоления сильно развитого чувства этноцентризма. Иными словами, нас не нужно убеждать в том, что различия между людьми, народами и их культурами существуют.

Иностранцы для России - своеобразное зеркало, с помощью которого мы, с одной стороны, хотим получить одобрение своим поступкам и начинаниям, а с другой стороны, постоянно осознаем свою самобытность и хотим ее сохранить. При этом совершенно уникальным образом одновременно сочетаются в отношении к иностранцам низкопоклонство и лизоблюдство перед ними с легким презрением и чувством превосходства, как будто мы, русские, знаем что-то, недоступное никому другому. И в межкультурных контактах, безусловно, необходимо учитывать эту двойственность.

Русское национальное самосознание включает в себя совокупность взглядов, оценок, мнений и отношений, выражающих содержание, уровень и особенности представлений русских о своей истории, современном состоянии и перспективах своего развития, а также о месте русской нации среди аналогичных общностей и характере взаимоотношений с ними; включает рациональные (собственное осознание своей принадлежности к русской нации) и эмоциональные (подчас неосознаваемое сопереживание своего единства с другими представителями русского народа) компоненты.

Генезис русского национального самосознания представляет собой длительный исторический процесс, многоуровневый и весьма неравномерный по своему развитию. Развитие самосознания русских как народности можно проследить по тому, как изменялось употребление понятий «Русь», «Русская земля», «русский», отражающих представление об общности этнической и территориальной. В эпоху Древнерусского государства они имели как широкое значение - относились ко всем входящим в это государство землям, так и узкое - применялись только по отношению к Киевской и Черниговской землям. Такие названия, как «Великая Русь», применительно к землям, населенным русскими, «Малая Русь» - украинским и «Белая Русь» - к белорусским, появились еще в XTV в., но более устойчивое значение получили к концу XV в.

Мощными факторами роста национального самосознания послужили свержение монгольского ига, освободительная война против польско-шведских интервентов в начале XVII в., реформы и государственная деятельность Петра I, война 1812 г. против наполеоновского нашествия и другие исторические события.

На протяжении длительного исторического периода складывались базисные характеристики русского сознания. При анализе его основных элементов можно выделить три ведущих принципа русского миросозерцания:

1) религиозный характер идеологии;

3) этническая доминанта.

По-видимому, до 1917 г. они являлись определяющими элементами русского этнического самосознания. В дальнейшем эти принципы были в значительной степени ослаблены, хотя, вероятно, не исчезли и в наши дни.

Однако сегодня ситуация сложнее, чем в начале XVII, XIX или XX вв. Хотя нет прямой, открытой оккупации российской территории, как в Смутное время или во время наполеоновского нашествия, но существует угроза превращения России в колонию и сырьевой придаток западных держав. Это не может не отразиться на состоянии национального самосознания русского народа.

Среди факторов, воздействующих на развитие русского национального самосознания, можно отметить следующие. Прежде всего, это угроза территориальной целостности России, попытки ее расчленения. Наблюдаются явные признаки деформации русского языка и культурной жизни. Это связано с засорением языка иностранными словами и проникновением в быт западных, часто американских обычаев и традиций. Менталитету русского народа присущи коллективизм, общинное» в труде и отдыхе. Однако в последние годы в общественное сознание усиленно внедряется мысль о приоритете индивидуального, личностных ценностей над общественными. В русском обществе всегда осуждались неправедные пути получения богатства, и была очень популярна мысль о необходимости делиться своим богатством с малоимущими.

Следует отметить, что за годы советской власти национальное самосознание русских постоянно подавлялось, и все делалось для того, чтобы росло и крепло национальное самосознание нерусских народов. По причине якобы преодоления и недопущения проявлений русского шовинизма и имперских амбиций русских замалчивалась выдающаяся роль русского народа в создании и укреплении СССР, в достижениях экономики, науки, образования, культуры, в победе над фашизмом в Великой Отечественной войне, в бескорыстной помощи всем народам многонациональной страны. Большие и явные льготы и преимущества предоставлялись нерусским нациям и народностям за счет и в ущерб интересам русского этноса. В результате этого стали замедляться темпы развития и успехи областей и краев России с русским населением в экономике, социальной, культурно-образовательной, бытовой сферах и др. Все это не могло не сказаться на состоянии русского национального самосознания. В нем стали проявляться нотки задавленности, ущемленности, ущербности, в сознании русских невольно возникало ощущение «второсортности», подавленности, бесперспективности, особенно среди жителей в национальных республиках.

С 70-х годов XX в. начался отток русских из союзных республик. Русские так или иначе стали выталкиваться, вытесняться, они почувствовали свою незащищенность, брошенность, ненужность. И это касалось самого многочисленного государствообразующего системообразующего этноса СССР! Можно сказать, что с 70-х годов стало значительно ослабевать русское национальное самосознание. С 90-х годов определенные черты сознания в той или иной степени подвергаются деформации или разрушению. Однако в самые последние годы набирает силу другая тенденция - подъем и укрепление русского национального самосознания, активизация патриотических настроений, стремление отстаивать национальные интересы.

November 30th, 2014

Ныне как никогда вопиет «Русский вопрос» – и внутри России, и за её пределами. Ибо от решения этого вопроса зависит: быть или не быть России, а значит – быть или не быть на огромной территории северо-востока Евразии всем её народам и их элитам... Национальное возрождение русского государствообразующего народа является необходимым и достаточным условием сохранения и обновления Российского государства и русской православной цивилизации. Поэтому жизненным интересом всех народов России, всех социальных групп – от правящих и культурных слоёв до народных масс – является возрождение русского народа государствообразователя. Ибо «Главным творцом отечественной культуры является русский народ. При всей открытости нашей культуры, при всей разумной готовности принять в наши ряды человека любого происхождения, нам следует всегда помнить, что без существования русского народа и без Православия наша отечественная культура не могла появиться на свет и не имеет перспектив в будущем… Судьба же русского народа, его благополучия, его целостность, зрелость его самосознания должны быть признаны ключевыми факторами в сохранении духовного и политического единства России. Пренебрегать этим сегодня - значит разрушать государство, закладывать под него мину замедленного действия» (Патриарх Кирилл).
Но далеко не все осознают свой жизненный интерес. В правящих и культурных слоях сильны рецидивы коммунистического «интернационализма» и русофобии либерал-большевиков девяностых годов прошлого века. Только в последние годы Верховная власть иногда робко бросает резонансные понятия: «русская армия», «русский народ государствообразователь», «русский народ – самый большой разъединённый народ»… Но в информационной сфере с девяностых годов господствует неестественный термин «россияне»: «В 1990-е годы группой учёных и политиков постулировалось искусственное противопоставление “русского” и “российского”. В то время чиновники получали неафишируемые указания не использовать в публичных выступлениях и официальных документах слово “русский”, как якобы ослабляющее единство нации» (Патриарх Кирилл).

В российской элите только патриарх Московский и Всея Руси Кирилл открыто и внятно актуализирует сверхактуальность «русского вопроса» во многих своих выступлениях, прежде всего на Всемирном Русском Соборе. Наиболее полно и концептуально русская проблематика сформулирована в «Слове главы ВРНС, Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла на XVIII Всемирном Русском народном соборе». Первоиерарх напоминает о величии русского национального характера: «Любовь к родине, чувство братства и чувство долга, готовность положить “душу свою за други своя” одинаково характерны для героев Куликова поля, Бородина и Сталинграда. Эти же свойства национального характера отличают большинство русских людей сегодня»
Патриарх пробуждает национальное сознание и историческую память («единство исторического сознания народа»): «Единство народа неразрывно связано с единым пониманием его истории: с почитанием общих героев, с сохранением общих памятников, с общим торжеством в годовщины побед и с общей печалью в годовщины трагедий… Народ, разделившийся в понимании своей истории, становится неспособным сохранить единство. Единство и традиция как сила, передающая, в том числе, ценности и культурный код нации, являются непременным условием того, чтобы общество в любой исторический период сохраняло свою целостность и единство. Такое трагическое разделение, происходящее тогда, когда люди теряют общее понимание своей истории, ведущее к расколу и провоцирующее гражданский конфликт, мы наблюдаем сегодня на Украине. Поэтому вопрос единого подхода к истории, вынесенный в название нашего Собора, надо рассматривать не как частный вопрос, не как проблему одной из научных дисциплин - как преподавать историю в школе, но как чрезвычайно важный вопрос государственного и национального бытия… В любые времена, несмотря на все реформы, революции, контрреволюции, Россия сохраняла свою цивилизационную основу. Менялись модели государственного устройства, титулатура правителей, привычки правящих классов, но русское общество, русские люди сохраняли свою национальную идентичность».
Руководствуясь своей верой и своими традициями, благодаря национальному характеру, сверхвыживаемости, уживчивости, стремлению к социальной и национальной справедливости, умению обстраивать совместную со всеми народами жизнь – русский народ выходил победителем из всех исторических катастроф. При этом оказывался более сильным. «Именно благодаря этим свойствам, как писал социолог Питирим Сорокин, «русская нация смогла защитить себя, свою независимость, свободу и другие великие ценности»» (Патриарх Кирилл).

Обо всём этом Патриарх напоминает во имя современного обустройства нашей Родины: «Мы должны взять из различных исторических периодов всё по-настоящему значимое и ценное. Нам нужен великий синтез высоких духовных идеалов древней Руси, государственных и культурных достижений Российской империи, социальных императивов солидарности и коллективных усилий для достижения общих целей, определявших жизнь нашего общества большую часть века ХХ-го, справедливое стремление к осуществлению прав и свобод граждан в постсоветской России. Синтез, который лежит за пределами привычной дихотомии “правые-левые”. Синтез, который можно описать формулой “вера – справедливость – солидарность – достоинство – державность”».
Русский народ строил государство как систему самосохранения и жизнеобеспечения совместно со всеми народами России. Умение обустраивать многонациональную жизнь, признавая национальное достоинство каждого народа, – проявления характера русского народа и православной соборности. «Наш великий мыслитель Николай Яковлевич Данилевский, основатель цивилизационного подхода к изучению истории, писал: “Народности, национальности суть органы человечества, посредством которых заключающаяся в нём идея достигает в пространстве и во времени возможного разнообразия, возможной многосторонности существования”. Необходимо еще раз ясно и четко обозначить принципиальный момент: для того, чтобы граждане России жили в мире и согласии друг с другом, они вовсе не должны отказываться от своей национальной памяти» (Патриарх Кирилл).
Таким образом, проявление национального характера государствобразующего народа во всей истории России свидетельствует о том, что русское духовное возрождение и физическое усиление никогда не являлись угрозой для других народов России, напротив, были гарантом их существования и развития. «Подлинное русское национальное самосознание, основанное на нашей культурной и религиозной традиции, не угрожает целостности России и межнациональному миру в ней, а наоборот - выступает главным гарантом единства страны и дружбы между ее народами» (Патриарх Кирилл).
Патриарх указывает на безжизненность на Западе, а тем более в России «мультикультурализма и теории «плавильного котла»». И далее формулирует основные принципы национального обустройства в России: «Напротив, необходимо утверждать право народов и религиозных общин на свою идентичность. Таким правом, безусловно, обладает и русский народ, вокруг которого формируется российская нация, российская цивилизационная общность. При этом все народы страны должны иметь возможность раскрывать свою самобытность и мирно договариваться о правилах совместной жизни в рамках общей многонациональной русской цивилизации».
По всему поэтому Православие и русскость – были и должны стать основой многонародной жизни на огромной российской территории, ибо «На осознании этого факта должна строиться культурная политика государства, стремящегося к сохранению своего единства… Платформой для упомянутого синтеза должно стать единство культуры, непрерывно и преемственно развивавшейся на протяжении всей тысячелетней русской истории. Впитанные русской культурой христианские идеалы светили на всех крутых поворотах нашего исторического пути, как путеводная звезда перед волхвами. Они не дают сбиться с дороги и сегодня. Поэтому важнейшим залогом сохранения единства нашей страны и нашего народа необходимо признать сохранение базовых и объединяющих нас ценностей классической русской культуры и укрепление ее духовного первоисточника – православной веры» (Патриарх Кирилл).
В своей программной речи на Русском Соборе Патриарх сформулировал основные факторы «русского вопроса» в современной жизни. Он обличает попытки духовных маргиналов навязать представления о неоднородности русского народа и отсутствии его единства, о неизвестных ранее нациях: «поморской», «казачьей» или «сибирской». Призывает к поддержке «традиционных религий России и существующих в стране национальных меньшинств». Разоблачает русофобию девяностых годов прошлого века. Предостерегает об опасности «псевдорусских языческих верований». В молодежной политике призывает: «Не стоит исключать из неё русского и православного фактора», гордится «быть русским». Первоиерарх призывает власть, общественность, СМИ осознать, что «русский народ является не то, что полноправным, но важнейшим субъектом национальных отношений в России, и его национальные интересы должны не игнорироваться, а с максимальным вниманием учитываться для достижения гармонии с интересами других национальных общин».
Надо сказать, что это «Слово» Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла оказалось наиболее глубоким, можно сказать, мудрым высказыванием на самую жизненно важную тему, нужно признать, – словом отважным. Ибо до сего дня никто из высших слоёв не высказывался в такой полноте и принципиальности, – не воспринимая «русский вопрос» как главнейший в нашей жизни. Во власти, в либеральной общественности и СМИ доныне относятся к нему как к вопросу больному и опасному. Не случайно речь, значимость которой невозможно преувеличить, не воспроизведена ни в ТВ, ни в печатных СМИ. Даже в православной общественности, вместо того, чтобы максимально распространять текст «Слова», организовывать актуальные обсуждения, у многих оно вызвало оторопь, и даже желание обличить «отдельные недостатки». Судя по всему, глубина программного выступления Патриарха не вполне доступна и экспертам Всемирного Русского Собора, «Декларация» которого не выдержала уровня «Слова» Первоиерарха.
Многие формулировки «Декларации» верны, ибо очевидны. Но многие – неточны, сбивчивы. В тексте не только декларируются основополагающие принципы (чем, собственно, отличается жанр деклараций), основы перемешаны с второстепенными описаниями, не выдержаны приоритеты, смешаны некоторые смыслы. Говорится не только об идентичности – представлениям русских людей о своей принадлежности к русскому народу. Вначале констатируется очевидность, которая вовсе не очевидна многим «властителям дум» современности: «Каждая нация - сложное динамичное явление». «Чем крупнее народ, чем более деятельную роль в истории он играет, тем шире его генетическое и социальное разнообразие». – Безусловно, нужно было бы указать на «культурное разнообразие». В социальном же измерении разнообразия между народами гораздо меньше: везде существуют слои господствующих и подчинённых, богатых и бедных, культурных и безкультурных, представители интеллектуального и физического труда…
«Самым очевидным критерием национальности является самосознание. Наиболее точно соответствует русскому народу совокупность тех людей, кто называет себя русскими во время переписи населения».

Конечно же, самосознание является важнейшим критерием, хотя для очень многих вовсе не очевидным, ибо большинство чувствует больше, чем сознаёт. Но национальное самосознание вовсе не сводится к ответам во время переписи населения. Если национальное самосознание – это осознание человеком своей национальной принадлежности, то национальное сознание – это сознании народа в целом. С одной стороны, полнота исторической памяти и национального сознания народа формулируется (либо нет) в культурных слоях в разнообразных формах творчества. В образованных слоях историческая память и национальное сознание транслируется (либо нет) в истории народа. В господствующих слоях историческая память и национальное сознание реализуется (либо нет) в хозяйственной и политической сферах. Ответы на переписи вполне и очень часто могут быть не адекватными, – либо из-за недостатка индивидуального самосознания (многие голосуют «сердцем»), либо от преизбытка внешнего давления – пропаганды или насилия. От того, что многие люди в Крыму при украинской аннексии на переписи называли себя не русскими, они не перестали быть русскими, что и подтвердили тут же по возвращении Крыма в Россию. От того, что некоторые русские от недостатка ума или от преизбытка чванства на переписи указывают не свою национальность, они не перестают быть русскими. Таким образом, критерий «переписи» в данном случае излишен.
«Очевидно, что общее российское гражданство, объединяющее на протяжении долгих веков представителей самых разных народов, не упразднило многонациональный состав нашего государства. Граждане России могут быть русскими, карелами, татарами, аварцами или бурятами, в то время как русские могут быть гражданами России, США, Австралии, Румынии или Казахстана. Национальные и гражданские общности существуют в разных феноменологических плоскостях».

Для «Декларации русской идентичности» не приоритетны рассуждения об общем российском гражданстве и многонациональном составе нашего государства, излишне и указание о разных феноменологических плоскостях.

«Русский народ исконно имел сложный генетический состав, включая в себя потомков славянских, финно-угорских, скандинавских, балтских, иранских и тюркских племён. Это генетическое богатство ни разу не стало угрозой для национального единства русского народа. Рождение от русских родителей в большинстве случаев является отправной точкой для формирования русского самосознания, что, однако, никогда не исключало возможности присоединения к русскому народу выходцев из другой национальной среды, принявших русскую идентичность, язык, культуру и религиозные традиции».

На мой взгляд, о генетическом составе и генетическом богатстве следовало бы говорить после определения понятия «русский народ», а затем переходить к описанию его состава и свойств. Ибо пока не описан национальный стержень, не понятно, вокруг кого, во имя чего и как объединялись генетические потомки и нарастало генетическое богатство (куда помимо потомков, входит множество народностей и племён, вошедших в Россию за тысячу лет истории). Поскольку в русский народ входит генетических потомков больше, чем перечислено, то стоило бы (во избежание упрёков) ограничится формулировкой «славянских и многих других племён», либо уж перечислять весь обширнейший список. Дальнейшие очевидности в этом абзаце тоже заслуживают внимания ближе к концу «Декларации».
«Уникальность этногенеза русского народа заключается в том, что на протяжении веков подобное принятие русской идентичности урожденными представителями других национальностей было не результатом принудительной ассимиляции тех или иных этнических групп («русификации»), а следствием свободного личного выбора конкретных людей, связывавших с Россией свою жизнь и судьбу. Именно так в состав русского народа часто входили татары, литовцы, евреи, поляки, немцы, французы, представители других национальностей. Примеров подобного рода - великое множество в русской истории».
Действительно, в России не было принудительной ассимиляции, что стоит повторять, ибо эта историческая очевидность вовсе не очевидна для господствующего общественного мнения. Опять же, это стоило описывать после того как определёно то, куда входили многочисленные представители многих народов. Вместе с тем, авторы не удержались и от исторических натяжек. Меньше всего принятие русской идентичности было следствием свободного личного выбора конкретных людей потому, что это невозможно по природе вещей. Как только и может быть в истории – не конкретных людей, а национальных и территориальных общностей, в которых бывает небольшая доля людей, способных и имеющих возможность для свободного личного выбора. Другое дело, что формирование Российской империи было совершенно уникальным по степени свободного самоопределения среди всех мировых империй в истории. К Русскому государству присоединялись территории по трём основаниям: либо завоёвывались государственные образования, являющиеся источником смертельной опасности – Казанское и Крымское ханства, либо присоединялись территории с народами, не имеющими государственности – Сибирь и далее, либо государства присоединялись добровольно во имя выживания – Грузия. Русский народ за исторически короткий срок освоил огромные пространства северо-востока Евразиии и Северной Америки – вплоть до Русской Калифорнии, не истребив при этом, не поработив и не перекрестив насильственно ни одного народа. Элиты всех присоединённых народов входили в общенациональную элиту. Многие народы с помощью русских учёных получали национальную письменность, грамотность и образованную элиту. И только имея ввиду эти беспрецедентные в истории факты (что очевидно при сравнении русской колонизации с колониальной политикой западноевропейских народов, которые искоренили коренное население нескольких материков, поработили народы Африки и Азии) можно говорить, что принятие русской идентичности различными этническими и территориальными образованиями было несравненно более свободным.
«В русской традиции важнейшим критерием национальности считался национальный язык (само слово «язык» - древний синоним слова “национальность”). Владение русским языком обязательно для всякого русского. Вместе с тем, обратное утверждение - принадлежность к русскому народу обязательна для всякого русскоговорящего - неверно. Так как русский народ выступил государствообразующим народом России и народом-строителем Российской цивилизации, русский язык получил широкое распространение. Существует немало людей, считающих русский язык родным, но при этом ассоциирующих себя с другими национальными группами».
Прежде всего, «важнейшим критерием национальности считался национальный язык» не только в русской традиции, а в большинстве (если не во всех) национальных традициий. Приписывание себе в качестве исключительных вполне распространённых признаков – не обогащает национальное достоинство, напротив, свидетельствует о чувстве национальной ущербности. Одно из важнейших определений русского народа как государствообразующего запрятано вскользь в рассуждениях о не обязательной для жанра декларации конкретике, которая может иллюстрировать, а не предварять, основные положения.

«В формировании русской идентичности огромную роль сыграла православная вера. С другой стороны, события ХХ века показали, что значительное число русских стало неверующими, не утратив при этом национального самосознания. И все же утверждение о том, что каждый русский должен признавать православное христианство основой своей национальной культуры, является оправданным и справедливым. Отрицание этого факта, а тем более поиск иной религиозной основы национальной культуры, свидетельствуют об ослаблении русской идентичности, вплоть до полной ее утраты».

Ну вот, ближе к концу, не очень внятно и вперемешку не с основным встречаем основное. Идентичность является не субъектом, а свойством субъекта. Субъектом исторического действия является народ, который в своём формировании может сознавать собственную идентичность, а может и не сознавать (существуют и такие народы). Мало сказать, что «В формировании русской идентичности огромную роль сыграла православная вера». Достовернее утверждать, что русский народ родился в Крещении в Православие, в котором духовно и затем телесно единились различные восточно-славянские племена. В начале своей исторической судьбы русский народ вполне осознал свою идентичность, а также свою историческую миссию (например, в «Слове о Законе и Благодати» митрополита Иллариона).

«Таким образом, принадлежность к русской нации определяется сложным комплексом связей: генетическими и брачными, языковыми и культурными, религиозными и историческими. Ни один из упомянутых критериев не может считаться решающим. Но для формирования русского национального самосознания обязательно, чтобы совокупность этих связей с русским народом (независимо от их природы) была сильнее, чем совокупность связей с любой иной этнической общностью планеты».
После того, как Патриарх Кирилл чётко определил: «русский народ, вокруг которого формируется российская нация», – в «Декларации» очередная путаница в понятиях. В «Декларации» православной патриотической общественности следовало бы начинать перечисление «комплекса связей» с более общих и именно решающих в данном случае – религиозных, и заканчивая более частными – «брачными». Не браками же строится народ. Выражение «была сильнее, чем совокупность связей с любой иной этнической общностью планеты» ещё больше запутывает понятия. Ибо русский народ – не «иная этническая общность», а великий суперэтнос, основой которого, конечно же, является этнический стрежень – этнически русские. Это – сама по себе наисложнейшая этническая общность, в которую входят множество народностей. Основными народностями русского народа являются великороссы, малороссы и белороссы. Именно поэтому «Русский язык – это совокупность тех говоров, поднаречий и наречий, на которых говорит русский народ, то есть известные племена и народности, объединённые общностью нравов, верований, преданий и самого языка» (Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона). Начиная с декабря 1991 года для оправдания Беловежского переворота, разрушившего СССР, и для разложения русского национального самосознания псевдонаучная обслуга ельцинского режима внедряет миф о «единстве славянских народов» – русском, украинском, белорусском. Мы, конечно, славяне вместе с болгарами и сербами, но самоидентифицируясь мы по сути должны осознавать себя русскими: русский великоросс, русский малоросс, русский белорус (как я, например). В Российской Федерации большинство населения является, строго говоря, русскими великороссами.

К русскому этническому стержню столетиями присоединяются многие представители разнообразных народов и народностей, становясь вполне русскими. Поэтому понятия «великий» и «супер-» в данном случае означают не самовозвеличивание, а исторический факт национального единения великого множества этносов. Чёткое осознание русской национальной идентичности сегодня актуально как никогда, ибо на её искажение и искоренение нацелена не только враждебная зарубежная пропаганда (лишить народ идентичности – значит его уничтожить), но и российская либеральная общественность, и либеральные прозападные СМИ.

«Ощутить это, в конечном итоге, может только сам носитель национальной идентичности, совершая свой личный выбор. При этом национальное самосознание неизбежно означает солидарность с судьбой своего народа. Каждый русский чувствует глубинную эмоциональную связь с главными событиями своей истории: Крещением Руси, Куликовской битвой и одолением Смуты, победами над Наполеоном и Гитлером. Особо отметим, что гордость за Победу 1945 года является одним из важнейших интегрирующих факторов современной русской нации».

Опять путаница, более истинны понятия – «русский народ» и «российская нация». Если кто-то из авторов не согласен с определениями Патриарха, то должен был бы формулировать это за пределами итоговой «Декларации» Собора. Этот абзац хорош в качестве конкретных выводов из основных положений, и основы должны были бы предварять выводы.
«На основе программных тезисов настоящего документа, предлагается следующее определение русской идентичности: русский - это человек, считающий себя русским; не имеющий иных этнических предпочтений; говорящий и думающий на русском языке; признающий православное христианство основой национальной духовной культуры; ощущающий солидарность с судьбой русского народа».

Удивительна формулировка: «на основе программных тезисов» (большинство из которых не программны, а скорее являются иллюстрациями к главному) звучит наиболее программное, а именно – «определение русской идентичности». К сожалению, в самом главном по смыслу абзаце вновь путаница и подмена понятий, – роковые по возможным последствиям. В девяностые годы я сформулировал краткое определение (то есть, дефиницию) русского народа: «русский тот, кто думает по-русски, говорит по-русски и считает себя русским», – которое является необходимым и достаточным. Это определение присутствует в «Декларации» в разбитом и перемешанном с другими формулировками виде. Но это не безобидная игра ума. В логике существует закон обратного отношения между содержанием и объёмом понятия: увеличение содержания понятия (совокупность существенных и отличительных признаков предмета, отражённого в понятии) уменьшает его объём (совокупность предметов, охватываемых понятием). В нашем случае это означает: чем больше слов в определении понятия «русский народ», тем меньше людей подпадают под это определение. Как уже говорилось, формулировка «не имеющий иных этнических предпочтений» – излишняя, в том числе и потому, что множество людей, считающих себя русскими могут иметь родные для себя этнические предпочтения: скажем, русский татарин, безусловно и закономерно может иметь татарское этническое предпочтение, русский башкир – башкирское… Что не исключает надэтническое (суперэтосное) русское предпочтение. Из чего не следует уничижение многоэтнического русского суперэтноса, и что не может оскорбить здоровое русское национальное чувство. Либо, исходя из этого положения, мы должны не считать русскими миллионы русских, имеющих не русское этническое происхождение. Это нам надо?
Конечно же, Русское Православие породило русский народ, воспитывало его характер, является цивилизационнообразующей, культурообразующей и государствообразующей религией. Но после десятилетий пропаганды и репрессий режима государственного атеизма, в современных реалиях посткоммунистического периода вряд ли стоит исключать из русского народа множество людей, считающих себя русскими, но не понимающих религию, не признающих роли Православия в русской истории. Имеет смысл перенести это важнейшее свойство русской идентификации с этнического и суперэтосного уровня в другое измерение, – именуя российскую цивилизационную общность: «русская православная цивилизация». Ну и, конечно, немного, но найдётся какое-то количество людей, считающих себя русскими, но не «ощущающих солидарность с судьбой русского народа». У нас – православных – нет оснований заведомо исключать из русского народа наших заблудших и даже преступных братьев.

В общем, в тексте «Декларации» отражена достаточно приватная и не достаточно профессиональная позиция. В нём, к сожалению, заложены основания для негативной реакции в обществе на важнейшую инициативу. К работе над такими знаковыми документами как итоговая «Декларация» «Всемирного Русского Народного Собора» необходимо привлекать более широкое содружество православных мыслителей.

Виктор Аксючиц, философ, член Политического Совета партия "Родина"

IXвек в отечественной истории Бердяев называет веком самосознания русской культуры. Это не означает, что в предшествующую эпоху национальное сознание не стремилось к своей исторической определенности, однако доXIX в. Россия осваивала, по преимуществу, заимствованные идеи. Так, доктрина «Москва – третий Рим» не была оригинальным порождением русского богословия, но представляла собой по сути перенесение на русскую почву византийской имперской идеологической парадигмы с бóльшим, однако, акцентом на мессианское ее содержание. Начиная с Петра, Россия открыто заняла ученическую позицию по отношению к Западной Европе, и культурная верхушка русского общества увлеченно начала осваивать идеи просветительской мысли, в особенности французской. Только в первой половинеXIXв. в России сформировался очень немногочисленный, но отличающийся очень высокой (не только по российским, но и по европейским стандартам) культурой слой людей, способных к самостоятельному и, главное, самобытному творческому мышлению. И первый вопрос, на который пробудившаяся русская мысль должна была ответить, чтобы удержать себя и претендовать на дальнейшее развитие, был таким: что происходит в отечественной культуре, в чем ее основная идея, ее смысл? Культурная неоднородность, противоречия, раздирающие российское общество, неясность исторических перспектив – вся российская духовная ситуация предстала для рассуждающего ума нетронутой целиной.

Первый ответ прозвучал, как приговор, и вызвал в российском обществе настоящий шок. В 1836 г. в журнале «Телескоп» было напечатано одно (первое) из «философических писем» Петра Яковлевича Чаадаева; эти философские эссе уже несколько лет ходили по рукам в списках и были известны определенному кругу людей, тем не менее публикация имела совершенно необычные последствия. Журнал немедленно закрыли, редактора выслали из Москвы, цензора отстранили от должности, сам же Чаадаев был официально объявлен сошедшим с ума, находился под домашним арестом и ежедневно подвергался медицинскому освидетельствованию. Так государственная власть отреагировала на оценку исторического прошлого России, данную Чаадаевым в «Философическом письме», суть которой состояла в следующем: России нет места в цивилизованном мире, ее историческое существование бессмысленно и бесцельно, и это не результат злонамеренного воздействия внешних сил или рокового стечения обстоятельств, но собственный национальный выбор, прежде всего религиозный; именно православие поставило Россию вне общего исторического дела, оно не только не смогло взять на себя бремя духовного лидерства, как это сделала католическая церковь в Западной Европе, но и вовсе подавило духовные искания и творческую активность русской культуры 1 . Но главное было не в реакции властей и не в перипетиях личной судьбы Чаадаева, который до конца жизни был, по существу, обречен на публичное молчание. Эта единственная прижизненная публикация Чаадаева и вызванный ею скандал стали своего рода шоковой терапией расслабленного российского умствования, процесс мысли сконцентрировался и ускорился необыкновенно; последующие два-три десятилетия дали столько в сфере духовной жизни России, сколько не дали прошедшие два столетия.

Ничтожащие Россию идеи «Философического письма» не могли удовлетворить никого из представителей отечественной культурной элиты; проблема собственного смысла и назначения стала основополагающей в русской культуре XIX в. Решение ее не могло быть однозначным, как не была однозначна сама русская культура. Ее фундаментальное противоречие, полюса которого Бердяев обозначил как «Восток – Запад», проявилось и в раздвоении отечественной мысли: та часть русской интеллигенции, для которой видимая цельность доимперской русской культуры представлялась свидетельством ее самобытности и исторического достоинства, признавала, условно говоря, ее восточный характер 2 , другая явно тяготела к ценностям западноевропейской культуры и условием вхождения России во всемирный исторический процесс полагала освоение культурного багажа Запада, историческое прошлое России в этом случае рассматривалось как период духовной незрелости, своего рода национальное несовершеннолетие. Эти два противоборствующие духовные течения известны каждому из курса школьной отечественной истории как славянофилы (А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, К. С. Аксаков, Ю. Ф. Самарин и др.) и западники (А. И. Герцен, Н. П. Огарев, В. Г. Белинский, И. С. Тургенев и др.). Не предпринимая содержательного доктринального анализа этих учений, обратим внимание на те особые акценты, которые расставляет Бердяев и которые помогают точнее понять роль той и другой идеологии в отечественной культуре. Во-первых, важно видеть не только противостояние западников и славянофилов, но и их исходное единство: и те и другие мыслят в одном духовном горизонте, и те и другие патриоты своего отечества и нацелены на решение одной проблемы – предназначение России в мировой истории. Во-вторых, альтернатива между западниками и славянофилами не разрешима путем простого выбора, поскольку и те и другие представляют определенный аспект действительной российской духовной и исторической ситуации, и в силу ее противоречивости каждое из этих идейных течений содержит момент истины. В-третьих, в отношении обеих позиций существует опасность вульгаризации и ее следует избегать: как славянофилы не идеализируют «лапотную» Россию и не призывают к консервативной реконструкции ее прошлого, так и западники не закрывают глаза на пороки западноевропейской цивилизации и не зовут к ее слепому копированию – и те и другие смотрят в перспективу и полагают, что Россия имеет свою особую миссию и ее реализация возможна лишь в историческом развитии, но духовную основу, пути и способы этого развития они понимают по-разному. И наконец, в оценке исторической роли славянофилов и западников в развитии отечественной культуры Бердяев совершенно справедливо обращает внимание на то, что их значение выходит за рамки лишь обоюдного противопоставления и взаимного соперничества – «вся русская мысльXIXв., занятая вопросами миросозерцания, – пишет он, – была западнической или славянофильской».